Том 5. Чертова кукла

– О, Юра! А если маленький вред себе?

– Никакого. Вред другому – это неприятная глупость, вред себе – это, как бы сказать? Ну грех, что ли…

– Я не понимаю… – начала Литта решительно, но Юрий перебил ее:

– Бросим. Ты достаточно поняла. Будь осторожна. А таких крайних положений, где можно впасть в грех, при удаче легко избегать и следует. Прощай, милая, я завтракать не останусь.

Глава пятнадцатая Сашины дела

Левкович все не приезжал повидаться с Юрием. Зато вертлявая и хорошенькая Мурочка весело прилетела к Литте, не обращая никакого внимания на кислую мину графини. Опять утащила Литту в классную.

– Душечка, вы так все и сидите дома? Какая весна! Уж на островах все зелено. Я вчера туда ездила, вот было весело! Скажите брату, чтобы он с нами поехал и вас взял.

– Я никуда не езжу, – отозвалась Литта угрюмо.

– Да плюньте вы на эту старуху! Что она вас взаперти держит! Юрулька не в вас, он бы не высидел! Ах, какой он смешной! Вы подумайте.

И она подробно рассказала случай с красивой m-elle Duclos.

– Преизящная! Удивительнее же всего, что Юрий уже успел ее куда-то спрятать! Я через два дня пошла в гостиницу, – преинтересная француженка! – вообразите, говорят: съехала и адреса не оставила!

– Почему же вы думаете, что Юрий?..

– Да он же ей какие-то письма у нас писал, давал… рекомендательные, что ли… Обещал потом приехать к ней…

– Потом? Письма? – Литта задумалась и неосторожно прибавила: – А какие у нее глаза?

– Вы ее видели? Красивые глаза, светлые очень.

– Где ж я видела? Я только не понимаю, при чем тут Юрий. Ну и уехала. Да и вы при чем?

Мура засмеялась, но вдруг сделала печальное лицо.

– Боже, какие вы все несносные, скучные! Вот вам бы за моего мужа выйти, кузиночка! Он тоже вечно насупленный, вечно с вопросами… То я не так, это не так… Претя-желый характер!

Литта удивленно посмотрела на нее.

– У Саши? У Саши тяжелый характер?

– Ну да! Еще бы не тяжелый!

Мура соскочила с классного стола, где сидела, присоседилась к Литте, на широкое старое клеенчатое кресло, и начала полушепотом, как барышни секретничают:

– Он невыносимо ревнивый, глупо ревнивый. Не могу же я в траппистки записаться? Я уж такая, как есть. Я не виновата, что мне с ним скучно.

Литта слушала ее в неизъяснимом ужасе. Скучно! Зачем же она замуж выходила?

– И главное, – продолжала Мура, – я такой человек, что пусть лучше он меня не доводит до крайности. Все ему выскажу и уйду. Очень нужно.

– Как уйдете? Да разве вы его не любите? – прошептала оцепеневшая Литта.

– Люблю, люблю… Не люблю… Ах, Боже мой… Мурочка рассеянно и нетерпеливо прошлась по комнате.

– Почем я знаю? Пусть не надоедает. И такое непонимание! Меня надо понимать… Вот Юрий– это другое дело…

– Юрий понимает?

– Коли я плоха – какая есть! Не я себя такой сделала! Ну, и нечего теперь меня учить. Хуже будет.

Безмолвно вошла Гликерия. Графиня решила, что неприятная гостья слишком засиделась у внучки.

– Не пойду я к старухе, – заявила Мура, когда горничная вышла. – Мне еще надо в одно место… А вы, пожалуйста, Литта, Юрию этого нашего разговора не передавайте. Я такая горячая. Наболтаю всегда… А он…

– Так отчего же… – начала Литта.

– Оттого! У Юрия последнее время всегда я виновата! Забота, подумаешь, братец! Ну, я не очень боюсь!

Лицо у нее, однако, было испуганное. Литта твердо решила все рассказать брату и пошла провожать гостью.

– А француженка прелестная, – болтала Мура в передней. – Похожа немножко на m-elle Leontine, мою последнюю гувернантку. Только красивее. Ах, Боже мой, вот и Юрий Николаевич!

Юрий, действительно, входил в переднюю. Литта испугалась: ну, теперь эта Мурочка ни за что не уйдет! Однако Юрий понял положение.

– Вы уходите, Мурочка? До свидания. Спешу к графине.

Раздосадованной Муре ничего не оставалось, как тоже выйти. А Литта побежала за братом, нагнала его в коридоре, спеша, рассказала о Муре и неожиданно прибавила:

– А эта француженка, Юрий, это… Юрий рассердился:

– Какое тебе дело? Как это скучно и глупо! Неужели нельзя меня оставить в покое? Просто жить нельзя в Петербурге! На Остров ходят, ноют, сюда приду и здесь то же самое!

Литта побледнела.

– Ты несправедлив, Юра. Он уже улыбался.

– Да, я несправедлив. Прости, сестренка. Это Сашины дела меня растревожили. Что ж, сам он виноват… – Задумался, потом прибавил: – Я сегодня обедаю у вас. После останусь, отдохну хоть немного.

Глава шестнадцатая Самоубийца

Отдохнуть не пришлось.

Чуть только Юрий после обеда прилег на турецкий диван в своем просторном кабинете, в дверь постучали.

– Студент вас спрашивает, – зашептала Гликерия. – Уж он раз шесть приходил, пока вас не бывало. Прикажете отказать?

– Какой еще студент?

– Длинный такой, бледный. Очень просит.

Юрий махнул рукой.

– Ну, хорошо… Все равно. Позовите.

Вошел Кнорр, мешковатый, темный, как никогда, с потерянными глазами.

– Як тебе… по делу, – начал он, запинаясь. Чувствовал, что Юрий ему не рад.

– Опять по делу?

– Да… А вернее так, просто… Сам не знаю, зачем. Искал тебя давно, а зачем – не знаю…

Юрий взглянул на него остро.

– Ну, садись, я велю чай подать.

Кнорр сел.