Том 5

– Но откуда у нее эти повадки? – спросила Лют. – С ней никогда не было ничего подобного… никогда.

Он пожал плечами.

– Может быть, какой-нибудь позабытый инстинкт, исчезнувший, а потом снова возродившийся.

Девушка решительно встала.

– Я хочу выяснить причину, – сказала она.

Они вернулись к лошадям и подвергли Долли тщательному осмотру, который ничего не дал. Удила, копыта, ноги, рот, круп – все было в порядке. В седле и потнике не было ни шипа, ни колючки; на спине не было потертостей и царапин. Они искали следы укуса змеи или насекомого, но ничего не нашли.

– Одно ясно: какая-то субъективная причина у нее была, – сказал Крис.

– В нее вселился злой дух, – предположила Лют.

При этой мысли оба они рассмеялись, так как были здравомыслящими и нормальными детьми двадцатого века, которые любили погоню за зыбкими идеалами, но никогда не переходили грани, где начинаются суеверия.

– Злой дух, – смеялся Крис, – но что я сделал дурного, за что меня нужно наказывать?

– Вы слишком много думаете о себе, сэр, – возразила Лют. – Скорее всего это зло, я уж не знаю какое, лежит на совести Долли. Ты поехал на ней совершенно случайно. В этот момент на ней могла оказаться я, или тетя Милдред, или еще кто-нибудь.

Разговаривая, она взяла стремя и стала укорачивать ремень.

– Что ты делаешь? – спросил Крис.

– Обратно на Долли поеду я.

– Нет, ты не поедешь, – возразил он. – Лошадь надо воспитывать. После того, что случилось, я просто вынужден ехать на ней сам.

Но теперь это была слабая и больная лошадь. Она все время спотыкалась и останавливалась, кожа ее нервно подергивалась, мускулы то и дело сводило судорогой – все это было последствием чудовищного напряжения, которое ей пришлось перенести.

– Теперь мне бы только книжку стихов – и в гамак… – сказала Лют, когда они въехали в лагерь.

Это был летний лагерь, разбитый в роще высоких секвой соскучившимися по природе горожанами. Солнечные лучи дробились в густых ветвях, и внизу царили рассеянный свет и прохлада. Кухня и палатки слуг находились в стороне от главного лагеря; между ними была устроена большая столовая, отгороженная сплошной стеной деревьев. Там всегда разгуливал ветерок, и не требовалось никакого навеса для защиты от солнца.

– Бедная Долли, она действительно больна, – сказала Лют после того, как они с Крисом вечером приходили взглянуть последний раз на кобылу. – Но ты цел и невредим, Крис, и для одной маленькой женщины это главное. Я думала, что знаю, какое место ты занимаешь в моем сердце, но по-настоящему я узнала это только сегодня, когда я потеряла тебя из виду, когда ты мчался сквозь заросли и боролся с лошадью, когда я не знала, что с тобой.

– Я думал о тебе, – ответил Крис и почувствовал, как она благодарно сжала его руку.

Лют запрокинула голову и поцеловала его в губы.

– Покойной ночи, – сказала она.

– Милая, милая Лют! – нежно сказал он, когда она скрылась в темноте.

– Кто поедет за почтой? – донесся из-за деревьев женский голос.

Лют закрыла книгу, которую читала вместе с Крисом, и вздохнула.

– Мы сегодня не собирались кататься, – сказала она.

– Давай я поеду, – предложил Крис. – А ты оставайся здесь. Я слетаю в одно мгновение.

Она отрицательно покачала головой.

– Кто поедет за почтой? – настойчиво вопрошал женский голос.

– А где Мартин? – крикнула Лют.

– Я не знаю, – ответил голос. – Наверное, Роберт взял его с собой покупать лошадь или ловить рыбу… я уж не знаю, куда… Кроме тебя и Криса, здесь никого не осталось. И кроме того, вы нагуляете аппетит перед обедом. Вы валялись в гамаке целый день. А дяде Роберту непременно нужна газета.

– Хорошо, тетя, мы едем! – крикнула Лют, выбираясь из гамака.

Несколько минут спустя они уже были в костюмах для верховой езды и седлали лошадей. Под палящими лучами полуденного солнца они выехали на проселочную дорогу и свернули к Глен Эллену.

Городок дремал на солнцепеке. Продавец газет и почтмейстер едва разлепили глаза, чтобы вручить пачки писем и газет.

Через час Лют и Крис свернули с дороги и стали спускаться по тропе с высокого берега реки, чтобы напоить лошадей перед возвращением в лагерь.

– У Долли такой вид, словно она и не помнит, что с ней было вчера, – сказал Крис, когда лошади зашли по колено в бурлящую воду. – Взгляни на нее.

Кобыла подняла голову и насторожила уши, услышав, как в чаще зашелестел перепел. Крис наклонился и почесал у нее за ухом. Долли явно наслаждалась, она потерлась головой о плечо Бэна.

– Совсем как котенок, – заметила Лют.

– И все же после вчерашней безумной выходки я никогда не смогу полностью довериться ей, – сказал Крис.

– Понимаю, ты, конечно, на Бэне чувствуешь себя в большей безопасности. – Лют засмеялась. – Странно, мое доверие к Долли совсем не поколебалось. Относительно себя я уверена, но мне ни за что не хотелось бы увидеть тебя вновь верхом на ней. А в Бэна я верю непоколебимо. Погляди, какая у него шея. Как он красив! Он будет таким же мудрым, как Долли, в ее годы.

– Разумеется, – сказал, улыбаясь, Крис. – Уж Бэн-то, наверное, никогда меня не подведет.