Капитуляция Алжира. Участь Алжира зависела от возвышающегося над ним форта Император[129]. 4 июля 1830 года, на рассвете, из всех осадных батарей был открыт огонь по форту. К десяти часам огонь со стороны осажденных почти совсем прекратился. Вдруг раздался страшный взрыв: это взлетел на воздух форт; хазнаджи (казначей), которому поручена была оборона, велел поджечь пороховой погреб. Дымящиеся развалины были тотчас заняты осаждающими, которые, установив орудия, немедленно открыли огонь по форту Баб-Азуну и по Касбе. Дей понял, что дальнейшее сопротивление невозможно. Вурмон определил условия его подчинения: 1) Касба, прочие форты и все ворота должны быть переданы французам на следующий день, 5 июля, в десять часов утра; 2) дей сохраняет свою личную казну, составлявшую 8 миллионов; 3) он в праве удалиться со своей семьей и своим имуществом, куда пожелает; 4) те же права предоставляются солдатам турецкого ополчения; 5) жителям гарантируются свободное отправление их культа и неприкосновенность их жен, собственности, торговли и промышленности. 5 июля, в полдень, ворота были открыты французам. Кабилы и арабы-сельчане уже раньше очистили город, а янычары, уйдя в свои казармы, ждали приказаний победителя; Хусейн-дей, кончив приготовления к отъезду, перешел в один из домов нижнего города. Хазнаджи стоял у ворот Касбы с ключами от казны регентства в руках. Эта казна была сначала исчислена в 100 миллионов; на деле в ней оказалось лишь 48 684 528 франков.
10 июля дей отплыл на французском фрегате со своим гаремом, министрами и слугами — всего 110 человек, в том числе 55 женщин, — а 2500 янычар на четырех французских кораблях были отправлены в Малую Азию.
Управление Бурмона. Потребовалось лишь несколько дней, чтобы уничтожить державу, три века державшую в страхе европейские берега Средиземного моря. Но взятие главного города вовсе еще не означало покорения всего Алжира. У самых ворот столицы начиналась территория воинственных и непокорных племен; рекогносцировка в окрестности Блиды стоила французам 15 убитых и 43 раненых. В этой стране все было ново победителям, и они не умели разбираться ни в пестром разнообразии рас, ни в причинах их взаимной вражды — в их предрассудках, страстях и антипатиях. Так, Бурмон назначил алжирским агою мавританского негоцианта Сиди-Хамдана, не подозревая, какое тяжкое оскорбление он наносит «вождям большого шатра», подчиняя их «торгашу».
При известии о парижской революции в военном совете, состоявшемся 12 августа 1830 года, Бурмон предложил оставить в Африке 12 000 человек, а с остальными отплыть во Францию на помощь королю. Но адмирал Дюперре отказал ему в своем содействии. 17 августа Бурмон был принужден поднять трехцветное знамя, приказал очистить те три изолированные укрепления, куда поставил французские гарнизоны — Мерс-эль-Кебир, Оран и Бон, и сосредоточил все свои войска в Алжире. 3 сентября он отплыл в изгнание, передав начальство генералу Клозелю.
Смена французских губернаторов. Быстрая смена военных начальников, которым вверялась власть над новой колонией, ясно показывает, как неопределенны были замыслы французского правительства относительно Алжира в первые десять лет царствования Луи-Филиппа. За маршалом Бурмоном следовали: Клозель (2 сентября 1830 г.), Бертезен (2 февраля 1831 г.), Савари, герцог Ровиго, бывший дипломат и руководитель полиции при Наполеоне (7 января 1833 г.), Вуароль(апрель 1833 г.), д'Эрлон{27 июля 1834 г.), опять Клозель (8 июня 1835 г.), Дамремон (12 февраля 1837 г.), Вале (с октября 1837 по декабрь 1840 года); итого — в десять лет девять губернаторов.