Том 4. Время реакции и конситуционные монархии. 1815-1847. Часть вторая

Положение должно было измениться, когда регент, спасаясь от французского нашествия и отдавшись под британское покровительство, бежал в Бразилию (в январе 1808 года). С этого момента ему поневоле пришлось позволить колонии, оставшейся единственной его опорой, развить свои производительные силы. С 28 января 1808 года бразильские порты были открыты для судов всех дружественных Португалии наций. Это разрешение было особенно выгодно для флота Великобритании, которая двумя договорами (19 февраля 1810 и 18 декабря 1812 года) добилась, в ущерб всем остальным и даже португальскому флоту, таких привилегий, что Бразилия вскоре превратилась просто в английский рынок. Страна была наводнена не только английскими купцами, но и всякими спекулянтами, фабрикантами и земледельцами. Казалось, что великая португальская колония призвана наконец к новой жизни. За десять лет население Бразилии возросло на миллион человек; доходы удвоились, города украсились новыми постройками. Просвещение, стремление к свободе и прогрессу стали проникать в колонию со всех сторон; Наконец Бразилия поняла, что ей вовсе не пристало играть роль спутника при таком обессиленном, безжизненном и не имеющем перед собой никакого будущего государстве, как Португалия. Подозрительное и вместе с тем нелепое самодержавное правление регента, который пытался подавлять в стране не только свободу, но и просвещение[108], немало содействовало развитию среди бразильского населения сепаратистских стремлений, возбуждаемых, кроме того, примером испанских колоний. Близко присматриваясь к неспособному регенту и его жалкому окружению, колонисты не замедлили проникнуться к ним полным презрением. Скоро они начали даже с ненавистью относиться к высокомерным, праздным и выродившимся португальцам, которые устраняли их от должностей и чинов и которые расточали доходы Бразилии без всякой пользы для страны. В 1814 году в Пернамбуко составилось общество, стремившееся к освобождению страны и к учреждению независимой республики.

Бразилия от 1816 до 1821 года. Первые признаки надвигающейся революции не ускользнули от внимания регента. К тому же он даже после падения Наполеона считал неблагоразумным возвратиться в Лиссабон. Он всячески уклонялся от настойчивых приглашений со стороны англичан, которые, будучи полными господами на берегах Тахо, в Лиссабоне[109] — в Португалии — держали бы его в гораздо большей зависимости, чем в Рио-де-Жанейро, и которые притом все же до известной степени надеялись, что вслед за отъездом принца из Португалии не замедлит последовать освобождение колонии. Чтобы доказать Бразилии свою привязанность к ней, регент счел нужным возвести ее в ранг королевства (16 декабря 1815 г.) наравне с Португалией и Альгарвией. Вскоре после этого, сделавшись наконец, по смерти матери (март 1816 г.), королем под именем Иоанна VI, он постарался доказать Бразилии свое внимание к ее интересам нападением на «Восточную полоср (Уругвай), овладеть которой столько раз пытались вице-короли Бразилии. В январе 1817 года португальские войска взяли Монтевидео. Сопротивление Артигаса на несколько лет задержало покорение страны, но в конце концов ему пришлось смириться, и в начале 1820 года бразильцы и португальцы овладели важной приморской и речной областью, которую им уже давно хотелось захватить.

Англии вовсе не хотелось, чтобы Португалия упрочила, а в особенности, чтобы она расширила свои владения в Америке. Незадолго до этого Англия заставила Португалию вернуть французскую Гвиану (1814), и в общем английское правительство не только не намерено было содействовать осуществлению видов португальского двора на Буэнос-Айрес, но даже желало, чтобы Монтевидео перестал составлять часть Бразилии.

С другой стороны, война, происходившая по другую сторону Ла Платы, принуждала двор в Рио-де-Жанейро увести войска из Бразилии, что делало возможным республиканское восстание, которое и вспыхнуло в Пернамбуко в марте 1817 года. Это движение было, правда, быстро подавлено, а вслед за тем наступила суровая реакция. Но огонь продолжал тлеть под пеплом, а правительство только раздуло его тем, что призвало из Европы новые полки, которые, будучи, подобно всей португальской армии, проникнуты либеральным духом, естественно распространяли его среди бразильцев. Следует прибавить, что прибытие этих привилегированнвгх войск, пропитанных чванством и устарелыми претензиями метрополии, вызвало среди колонистов еще более жгучее желание освободиться от колониального режима и образовать независимое или по крайней мере автономное государство.