Том 4. Тетрадь Вероники

Давно уж не видно деревни,
а окна отцовского дома
трещинами в рамах свистят,
призывая — вернуться.

xxxiii

Мама, начнешь подметать ты горницу,
может быть, вспомнишь меня,
споткнешься
и перед дверью заплачешь.

xxxiv

Горит свеча,
не видимая глазу красной лисы,
прощайте, — очертанья души моей юной
пребудут средь вас.

xxxv

Хватит, покружились мы здесь,
как звонкие монеты серебряные,
поклонимся, — согнемся пред вами,
как белые деньги бумажные.

xxxvi

И там, где стояли мы,
пусть останется
свечение — нашего
благословения.

тридцать шесть вариаций на темы чувашских и марийских народных песен 1998–1999

Я пришел в себя

и в ответ на их поклон,

проникнутый и сам

приветом, уважением

и признательностью,

поклонился им.

Н. Гарин-Михайловский

i

Вы с нами уже попрощались
и пением, и молчанием грустным!
Но пока что — мы все и полностью
в ваших глазах.

ii

Соломинка на дороге, соломинка,
краса — Земли!
Но сдует ветер, и шуткой
кончится эта краса.

iii

И вновь, призывая
в поле — для нового гула труда,
в небе резвятся
белые кони грозы.

iv

Дошел ли, внезапно, шепот беды,
тронул ли кто-то, утешая, рукой?
Нет, это просто — ветер откинул
левую полу моего армяка.

v

И цветущая черемуха
издали
одиноко белеет
будто продвигаясь — сквозь лес.

vi

Только что спели Песнь о Сохе,
и уже на конях
сидим, наблюдая за жаворонком
в небе весеннем.

vii

Осиротевший, брожу я один,
лежит на лугу олененок,
белый от него подымается пар,
душно весь день от тоски.

viii

Алея, приближается Время Хороводов,
веянье этого — а лесах и лугах;
у входа в деревню, за речкой,
цветы арбуза — как свежие снега.

ix

Крона черемухи —
словно встревоженная ласточек стая:
буря! —
бьются они, не взлетая.

x

Белый — на лугу — расцветает цветок,
— и ты — в рост, и растение — в цвет, —
луга — торжество, луга — исполненность,
ай-ийя-юр.

xi

Лишь в сновиденье войду
в этот наш двор,
тише, любимый мой пес,
рыжий ты мой соловей.

xii

Алый — в саду — расцветает цветок,
— и ты — в рост, и растение — в цвет, —
сада — торжество, сада — исполненность,
ай-ийя-юр.

xiii

Шорох березы — как шепот «прощай»,
а над нею
стриж одинокий —
как падающие ножницы.

xiv

Тянутся стада к водопою,
скоро начнется хоровод за селом, —
вся деревня белым-бела
от девичьих нарядов.

xv

Сколько братьев и сверстников — столько красы,
все больше и бездн — их отсутствия!
Голову мою отпускаю на волю —
пусть ищет, чем успокоиться.

xvi

Мы песнею
отцовский заполнили дом, —
побудьте вы молча, пока удаляемся
в поле ночном.

xvii

При пении косарей
вдруг затихаю я с думой
о том, что хорош для наклона в косьбе
юный мой стан.

xviii