Том 4. Повести и рассказы

Выслушав краткие рапорты с приложенными у козырька белой фуражки двумя загорелыми короткими пальцами, адмирал, среди мертвой тишины, царившей на палубе, направился, чуть-чуть горбя, по морской привычке, спину, на шканцы и стал медленно обходить офицеров, фамилии которых называл капитан. Адмирал всем протягивал руку.

Это был худощавый и крепкий, невысокого роста, сутуловатый мужчина, лет за пятьдесят по виду, с серьезным, располагающим лицом, окаймленным сильно заседевшей темной бородой, и с тем спокойно твердым и в то же время добродушным взглядом небольших карих глаз, какой часто бывает у много плававших и испытавших всякие опасности моряков. Он был одет не щегольски, но опрятно: в поношенном сюртуке, с крестом на шее под отложным воротничком безукоризненной сорочки. Ничего важного и повелительного не было в этой скромной на вид, непредставительной фигуре маленького адмирала, но тем не менее сразу чувствовалось, что этот человек твердой воли и характера, с которым шутить нельзя.

— Ревизор, лейтенант Неклюев, — представлял командир.

— Старые знакомые, вместе служили, — промолвил адмирал, не выражая однако ничем особенного удовольствия от этой встречи. — Давно ревизором?

— С начала кампании, ваше превосходительство.

Зато, когда адмирал подошел к старшему судовому врачу, его серьезное лицо внезапно осветилось доброй, приветливой улыбкой, совсем преобразившей несколько строгую физиономию адмирала. Он порывисто и крепко пожал доктору руку и весело, тоном хорошего знакомого, проговорил:

— Что ж это вы не навестили старого сослуживца, Федор Васильевич? Кажется, приятели были? Надеюсь, побываете?

Капитан покосился на доктора. У них были не особенно приятные отношения. Адмирал пошел далее.

Поздоровавшись с караулом и приказав отпустить его, адмирал, сопровождаемый командиром, старшим офицером и своими штабными, прошел по фронту матросов, здороваясь с людьми.

«Го-го-го!» — два раза разнеслось по рейду.

После этого команда была распущена, и заведующие отдельными частями офицеры отправились по своим местам.

Начался адмиральский осмотр крейсера.

Спустившись вниз, он обошел палубы, посетил лазарет, где лежали два больные матроса, был в машине и кочегарной, заглянул в коридор, где проходил вал винта, спускался в трюмы, был в подшкиперской и везде осматривал, не спеша, молча и внимательно опытным зорким взглядом бывшего доки старшего офицера и капитана. Подойдя к камбузу, он велел налить себе из котла щей, отведал щи, мясо и хлеб и продолжал осмотр.

Наконец, осматривать было уже нечего, и адмирал, приостанавливаясь у трапа, проговорил:

— Крейсер в должном порядке…

Капитан слегка покраснел от удовольствия. Старший офицер облегченно вздохнул.

«Начало прошло благополучно. Что-то дальше будет? У него смотр настоящий!» — подумал старший офицер.

Адмирал между тем продолжал, обернувшись к старшему офицеру:

— Видно, что вы заботитесь о своем судне, как следует. Очень приятно в этом убедиться. Очень приятно! — повторил адмирал, поднимаясь на палубу.

Самолюбивый капитан закусил губу с досады, что адмирал непосредственно благодарит старшего офицера, а Андрей Петрович, ошалевший и от суеты этих дней и от комплимента адмирала, далеко не щедрого, как ходила молва, на похвалы, прошептал, обращаясь с сияющим лицом к флаг-капитану:

— Я… что ж… я всегда готов… Слава богу, как белка в колесе… Такая должность… Не правда ли?

Флаг-капитан, молодой капитан второго ранга, взглянул было удивленными глазами на старшего офицера, который обращается к незнакомому и высшему по должности лицу с такими фамильярными излияниями, но тотчас же понял, глядя на это радостное вспотевшее лицо Андрея Петровича, что он, обрадованный, ищет сочувствия, — и вместо того, чтобы смерить старшего офицера холодным взглядом, как собирался, невольно улыбнулся и проговорил:

— Еще бы… Каторжная должность!

И побежал быстрей по трапу, чтобы догнать адмирала.

— Готовы ли пары? — спросил адмирал, поднявшись на мостик и взглянув на часы.

— Как пары? — спросил капитан в машинный телефон и приложил ухо к трубке.

— Готовы! — донесся глухой голос старшего механика из машины.

— Так снимайтесь с якоря. Пройдем немного в море.

— Всех наверх! — приказал капитан Скворцову.

— Свистать всех наверх, с якоря сниматься! — крикнул Скворцов во всю силу своих здоровых легких.

Засвистала дудка, и та же команда повторилась боцманом, нагнувшимся в люк.

Все торопливо выбежали наверх. Старший офицер принял командование «авралом» и звучным своим баритоном, несколько возбужденный присутствием начальства, скомандовал:

— На шпиль. Гребные суда к подъему! Крепить орудия!

Начался «аврал», обычный при съемке с якоря.

Скворцов, находившийся по расписанию во время аврала у бизань-мачты и наблюдавший за подъемом вельбота и катера, по временам взглядывал на адмирала.