Том 4. Повести и рассказы

— Ишь, бедняга! Хорошо, что без осложнений, а то осложнения бывают. Вы кланяйтесь от меня да скажите, чтобы берегся, а то долго ли получить воспаление легких, — участливо говорил адмирал. — Славный он малый, этот Неглинный.

— Превосходный человек, ваше превосходительство! — отвечал Скворцов и подумал: «То-то рвет и мечет теперь адмиральша!»

— Напрасно он только в ученые хочет… Оно, конечно, хорошо и ученым быть, но все-таки… какая ж это карьера для морского офицера?. Смотрите, Николай Алексеевич, вот у витрины блондиночка… ведь недурненькая, а? — понизил голос адмирал, приостанавливаясь и подталкивая Скворцова.

И, поглядев на хорошенькое личико, адмирал прибавил шагу и продолжал:

— Да… не одобряю его выбора… То ли дело быть настоящим моряком, ходить в море… а то что корпеть на берегу за книгами… Вы сказали бы Неглинному, право… Сейчас вот в штабе говорили, что на «Грозном» открывается вакансия. Один офицер списывается по болезни. Вот бы просился… Его наверное назначат. У него протекция — дядя. Уехал бы в Средиземное море, поплавал бы там года два, и никаких инфлюэнций бы не было…

— Я ему передам.

— Вот и вы, бедняга, сидите на берегу, даже и во внутреннее плавание не попали… Впрочем, вы, кажется, очень любите береговую жизнь?. В море, куда-нибудь на простор, в дальнее плавание, вас не тянет, а?.

— Помилуйте, ваше превосходительство. Очень тянет… Я бы с радостью пошел…

При этих словах адмирал взглянул на молодого человека долгим пристальным взглядом. И Скворцову показалось, что в этих маленьких заплывших глазках блеснуло лукавое выражение недоверия.

«Неужели он догадывается!» — в страхе подумал Скворцов.

— С радостью? — повторил адмирал, отводя взгляд. — А я думал, что вы… того… не любите моря…

— Напротив, люблю, ужасно люблю, ваше превосходительство! — с какой-то особенной порывистостью проговорил Скворцов, взглядывая на пухлое, снова, казалось, добродушно спокойное лицо толстяка. И в голове у него блеснула смелая мысль — обратиться за протекцией к этому самому адмиралу, который в большом фаворе у министра. В самом деле, как ему раньше не пришла в голову такая гениальная комбинация! Если адмирал подозревает его, то, разумеется, будет самым усердным ходатаем, а если ни о чем не догадывается, то все равно по доброте своей не откажет… Вот бы отлично на «Грозный» попасть! Но надо только обработать это дело так, чтобы адмиральша ничего не знала. Необходимо прежде взять с адмирала слово, что он сохранит в абсолютной тайне его просьбу… Мотивировку можно придумать… Кредиторы, что ли, или, наконец, какая-нибудь петербургская дамочка… Что-нибудь в этом роде… Выберу удобный момент завтра же и поговорю с адмиралом у него в кабинете?

Значительно повеселевший молодой человек с какою-то особенной приязнью поглядывал теперь на адмирала, видя в нем своего спасителя.

Они медленно двигались, обходя Гостиный двор и перекидываясь словами, как вдруг адмирал, издали завидя жену своими зоркими морскими глазами, весело воскликнул:

— А вот и Ниночка несется под всеми парусами… Глядите, как она спешит и озирается… И какая она однако сердитая… Видно, подлецы приказчики раздражили!

И адмирал, пыхтя и подсапывая носом, заторопился навстречу к адмиральше.

V

Адмиральша изумилась, увидавши перед собой мужа и Скворцова, и пытливо взглянула на адмирала.

— А мы, Ниночка, искали тебя, — начал было адмирал.

— Искали? — перебила адмиральша. — Это, конечно, очень любезно, но я ведь сказала, что буду дома к пяти часам.

— Я думал, что ты раньше отделаешься, и мы поскорей поедем обедать. Пришел сюда, гляжу — и Николай Алексеевич здесь…

— А вы зачем сюда попали? — с самым невинным видом обратилась адмиральша к Скворцову.

— Гулял он, Ниночка, и на хорошеньких дам заглядывался… Ну, мы вместе и пошли тебя искать. Думали: авось, встретим… И увидали: глядим, ты идешь такая сердитая… Верно, устала, Ниночка, а?

— Еще бы! побегал бы ты по магазинам, как я… И эти приказчики… За все запрашивают… Однако, что же мы стоим? Мне еще много покупок. Идемте! А вот вам, Николай Алексеевич! — промолвила адмиральша, передавая Скворцову несколько свертков.

После посещения двух-трех лавок, тучный адмирал еле волочил ноги и вдобавок ему страшно хотелось есть. А жена, как нарочно, спешила, переходила из магазина в магазин и все не могла окончить своих покупок. И Иван Иванович, наконец, объявил, что поедет в гостиницу и заморит до обеда червяка, и попросил молодого человека походить с Ниночкой по магазинам и привезти ее в гостиницу.

— За что же, Ванечка, ты наказываешь бедного Николая Алексеича?

— Как наказываю?.

— Посмотри, какое у него вдруг сделалось кислое лицо! — со смехом проговорила адмиральша и прибавила: — Идите, идите, Николай Алексеич. Я и без вас обойдусь.

— Молодой человек обязан угождать дамам. По крайней мере, нас в старину так учили… Так уж вы, Николай Алексеевич, не бунтуйте и останьтесь с Ниночкой, помогите ей и милости просим вместе пообедать. А после обеда мы вас не задержим: не опоздаете в Аркадию, — шутливо прибавил адмирал.