Том 4

Этот материал увлек А. Н. Толстого яркой характеристикой разного плана противников большевизма в 1919 году. Для того времени он был весьма актуален: империалистические круги на рубеже 20—30-х годов начали новую антисоветскую кампанию. В ход пускались любые методы провокации и шантажа. В 1927 году в Лондоне был организован налет на «Аркос» (Советское общество по торговле с Англией), и английское правительство порвало дипломатические отношения с Россией. В Варшаве белоэмигрантом был убит советский посол П. Л. Войков. Провокационным налетам подвергся ряд полпредств и торгпредств СССР. Шпионы и диверсанты, комплектуемые большей частью из белоэмигрантов, засылались иностранными разведками на территорию Советского Союза. До 1928 года в Шахтинском районе Донбасса орудовала вредительская организация, связанная с иностранными правительствами. Летом 1929 года произошел военный конфликт на КВЖД. В ноябре 1930 года стало известно о деятельности «промпартии», связанной с заграничной контрреволюцией.

Провокационные и преступные действия антисоветских кругов в известной мере повторяли авантюристическую и уголовную деятельность сил контрреволюции в 1919 году.

Начиная писать «Черное золото», автор, по-видимому, считал этот роман продолжением «Хождения по мукам», то есть теми частями, которые покажут белую эмиграцию 1919 года.

Первые главы романа, посвященные обстановке в Западной Европе весной 1919 года, по художественно-публицистической форме близки началу романа «Восемнадцатый год», а также тем отступлениям во второй и третьей книгах «Хождения по мукам», в которых дается общая картина событий.

Но по мере развертывания сюжета материал, положенный в его основу, заставлял писателя избирать иную, чем в трилогии, форму.

Писать о белой эмиграции, о конце ее пути, было невозможно в той эпической форме, в которой создавалась трилогия. Не только героического, но даже и трагического не было в процессе морального распада и полной деградации хозяев закончившей свое существование русской империи. Тема произведения — разоблачение международной и русской контрреволюции, сплетавшей в грязный клубок политические и уголовные авантюры, развязка романа, построенная на убийствах в Баль Станэсе, — привели к форме, сочетающей некоторые черты детективно-авантюрного романа и памфлета. Художественную убедительность произведению придает знание автором белой эмиграции. Не только общая обстановка в Париже 1919 года и настроения «бывших» людей, но и портреты многих из них написаны с натуры по памяти. За исключением Налымова и трех женщин, завербованных Хаджет Лаше, большинство эмигрантов, действующих в романе, — исторические лица, с которыми А. Толстому приходилось не раз сталкиваться. Личные воспоминания автора дали ему возможность создать яркие образы бывшего премьера Временного правительства князя Г. Е. Львова и его друга—либерального елецкого помещика М. А. Стаховича, англизированного барина К. Д. Набокова, нефтяных магнатов Л. Манташева и Т. Чермоева, редактора белогвардейской газеты «Общее дело» В. Л. Бурцева и банкира Н. X. Денисова.

В послесловии к первой публикации автор писал: «С первых же глав «Черного золота» меня начали упрекать в несерьезности, в авантюризме, в халтурности и еще много кое в чем. Иногда казалось, что это делается для того, чтобы сорвать писание романа. Все же, к удовольствию или неудовольствию читателей, я его окончил'. Мне нужно только прибавить, что все факты романа исторически точны и подлинны, вплоть до имен участников стокгольмских убийств (см. книгу Воровского). Шведский профессор Г. Г. Александров — теперь директор II МХАТ — сообщил мне подробности этого дела. (Александров был приговорен шайкой Хаджет Лаше к смерти и только случайно избежал ее, — во время обыска на даче в Баль Станэсе он нашел приготовленный для него мешок.) Остальные сцены романа взяты по возможности документально точно из архивных материалов, устных рассказов и моих наблюдений».

В архиве А. Толстого сохранились черновые наброски романа и заметки к нему. Краткий план, озаглавленный «Конец романа», свидетельствует, что для двух персонажей писатель намечал судьбу не похожую на ту, которая сложилась в произведении. «Вера Юрьевна уговаривает Налымова бежать в Россию. (Эта фраза зачеркнута. — Ю. К.) Он — только для нее. Он погибает, она одна. Дикое отчаяние. Ночь в теплушке с N. Ее рассказ. Она чувствует, как [те]ни жизни наливаются кровью, как ее отчаяние находит исход, содержание. Это другой мир. (Смотри вначале «Прояснение идеи романа».) Налымов не может перейти, — он выжжен. Вера полна трагизма, т. е. человеческого содержания, т. е. жизни. Он тень. Она горячая жизнь» (Архив А. Н. Толстого).

Трудно судить, на какой стадии создания романа появилась эта запись на листке из блокнота.