Том 3. Воздушный десант

Нарушаю и постельный режим. Пошел доложился капитану Сорокину, что прибыл, скоро вернусь в строй. Он поинтересовался только моим здоровьем, а как бродил я, не стал расспрашивать. Теперь у него сотни подчиненных, выслушивать все приключения не хватит жизни.

Наша землянка из всех солдатских, пожалуй, самая хорошая: изобретательный, хозяйственный Антон постоянно улучшает ее. Она и просторней, и светлей, и суше других, есть в ней глинобитная печка, керосиновая лампа из консервной банки. Антон обещает, что и спать будем скоро по-барски, на пружинных постелях.

И дух в нашей землянке легкий. В иных не скажешь ничего вольного, критического: передадут начальству да еще с добавкой. А мы промеж себя завели полную свободу слова. Идет этот смелый, вольный дух от того же Антона Крошки, а нравится и Федьке, и Арсену, и мне.

У нас любят бывать и наши товарищи солдаты и офицеры, вплоть до комбата Сорокина. У комбата с Антоном Крошкой старая, сталинградская дружба. В десанте завелась новая, с Арсеном Коваленковым. Обстоятельно припомнив отступление в начале войны, они убедились, что видят друг друга впервые, что неприятное Сорокин слышал от другого старика, что не один Арсен, а еще кто-то, может быть, многие не одобряли отступление Красной Армии. Сорокин по-сыновнему сказал Арсену спасибо, как правильному, мудрому отцу, а старик порадовался, что хлопцы, бежавшие за Днепр, сдержали свое обещание — вернулись.

Разведка донесла, что враг подтягивает силы ближе к нашему лесу. Дед Арсен начинает пощелкивать затвором своей берданы, измеряет, сколько на ложе нетронутого места, и говорит:

— Можно еще уложить гитлеров с двадцать. А ежели погуще пустить, то и с тридцать уляжется.

— В бой собираешься? — спрашивает Федька.

— Пора, лежал довольно. Не то дождусь — приказом поднимут.

— И с кем же пойдешь? С пулеметчиками? С автоматчиками? Берданщик ты у нас один.

— Встану куда-нибудь.

— Так не годится. В одиночку можно и куда-нибудь, а когда в боевом порядке, надо точно знать свое место, соседа справа, соседа слева.

— Вот и встану промеж тебя и Антона.

— А если мы с противотанковым ружьем пойдем? Там третий — лишний. Ты заранее узнай свое место.

— У кого? Кто тут местами распоряжается?

— Если хочешь быть с нами, просись у командира батальона Сорокина.

Идем всей землянкой. Дед позвал нас похлопотать за него перед комбатом. Мы рады, мы ждем интересного разговора. Сорокин обедает, но для деда вход к нему всегда открыт.

— Обедал, дедушка? Еще хочешь? Садись, гостем будешь… По делу пришел? Ну, говори! А вы?

— Мы все по одному делу, — говорит Федька.

— Они вот сказывают, что у вас каждый сверчок со своего шестка дерется. А где же я буду? — спрашивает дед. — Пока мой шесток — землянка.

Сорокин. В землянке и будешь. Там спокойней всего.

Арсен. А что же бить там? Глину? Вшей?

Сорокин. Лежать, сидеть будешь. Можешь спать.

У деда начинает дрыгать борода, глаза упираются в Сорокина, как прицел снайперской винтовки.

— Все драться пойдут, а мне — спи. Когда жарко было, на тебе, Арсен Коваленков, все места, всю Украину. А отлегло немножко, очухались: нет тебе, Арсен, никакого места. Порядочки! Есть, што ли, места-то? А нет — я и сам найду.

Для Сорокина наконец становится понятно, чего хочет дед. Он отхлебывает глоток борща, закуривает, смотрит на нас, но мы настроены слишком легкомысленно, чтобы помочь ему в его затруднении.

— Не рано тебе? — спрашивает Сорокин.

— Седьмой десяток живу. Скоро поздно будет, — ворчит Арсен.

А Сорокин ему:

— Я не про то. Сила есть, здоровье есть? Хватит?

— На гитлеров завсегда найдем.

Сорокин закурил, затягивается, медленно выпускает дым, колеблется. Но ведь хорошо известно, что удержать деда можно, только если связать его, и то, пожалуй, перегрызет все и сделает по-своему.

— Ладно, пойдешь с ними, — нехотя говорит Сорокин. — Но полное подчинение командиру!

— Вот-вот. Люблю серьезный разговор, — радуясь, одобряет Арсен.

А нашему комбату не надо учиться вести серьезный разговор, он давно умеет, и тут же отдает приказ: Арсена Коваленкова зачислить рядовым бойцом, вооружить по уставу, бердану за устарелостью снять с вооружения, но разрешить Коваленкову оставить ее при себе как дорогое воспоминание; Антону, Федьке и мне приказывает немедленно обучить Арсена владению автоматом, гранатой, пулеметом, вообще всеми видами оружия, какими располагает наша бригада.

Переходим от Сорокина в оружейный склад. Дед получает установленный для десантников комплект оружия. В тот же день принимаемся за науку. Ученик способный, ретивый, дело подвигается ходко.

Начинаю бродить по соседям. Сколько же всяких затей, чтобы убить бездельное время. Игра в домино, в лото, в самодельные карты не в счет. Напридумано много нового. В одной землянке, как только сунул я туда голову, сразу закричали трое:

— Кто лезет? Говори фамилию!

— Корзинкин.

— Не то, не та!

— Вам какую надо?

Рассказывают, что они задумали организовать музыкальный ансамбль. Трое уже нашлись: Затевахин, Заливахин, Затирахин. Но никак не найдут Расхлебахина.