Том 3. Стихотворения

– Сердце капризное, что тебе нужно?
С миром зачем бы не жить тебе дружно?
Хочешь, заря заблестит тебе ало?
– Нет, я хочу, чтоб сияла жемчужно.
– Хочешь покоя? – Мне этого мало.
– Хочешь, чтоб ты хоть на миг задремало?
– Нет, чтобы буря раскинулась вьюжно.
– Сердце, твое поведение – злое.
– Знаю, но я уж от века такое.

Там

Батюшка шатер,
Матушка ладья.
Гей, коня скорей,
Будет веселей,
Отдохнет весло.
Хочешь пить, так пей,
В разуме светло.
Знал я весь простор,
Снова с вами я,
Матушка ладья,
Батюшка шатер.
Поретите спор,
Для житья-бытья.

Небом дан шатер,
Влагою – ладья.
С Месяцем ночным
Дней уходит дым.
Снова по степям,
По горам крутым.
Счастье там, вон там.
Твой маяк – твой взор,
Даль – жена твоя.
Уплывай, ладья,
Догорай, шатер.
Батюшка шатер,
Матушка ладья.

Сдвиг

Парус, вздутый знак крыла
Буревестника седого.
Море – вольностей, суша – зла,
Влага – смелых снов основа.

Мачта, вкрепленный упруг,
Лик упрямого стремленья.
Глянь на Север, глянь на Юг,
Взяв стрелу, люби пронзенье.

В глубь идущее весло,
Брызги с весел, всплеск веселый.
Мысли кружатся светло,
Как над лугом вешним пчелы.

Лодка, рыбина морей,
Ходкий дом, без связы дома.
Ветер с Севера, скорей,
То изжито, что знакомо.

Ветер дружный, поспешай,
От усилья вздулись жилы,
Здравствуй, Море, вечный Май,
Мир вам, дальния могилы.

Праздник жизни

Мой праздник Жизни, праздник ласки –
В году, конечно, высокосном.
Я ладаном овеян росным,
Родился я в лазурной сказке.
Я в нескончаемой завязке
Непостижимостей Судьбы.
Я тот, кто шествует без маски,
За мной – свершители борьбы,
Мои взнесенья и паденья,
Мой сложный знак освобожденья, –
В играньи праздничной трубы.

Четверть века

Неужели четверть века
Что-нибудь
Для такого человека,
Пред которым дальний путь!
О, неправда! Это шутка.
Разве я работник? Нет!
Я лишь сердцем, вне рассудка,
Жил – как птица, как поэт,
Я по снегу первопутка
Разбросал, смеясь, свой след.
Я порою тоже строю
Скрепы нежного гнезда.
Но всегда лечу мечтою
В неизвестное Туда.
Все же, милых покидая,
Милых в сердце я храню,
Сердцем им не изменяю.
Память – горница златая,
Верь крылатым – и огню!

На старых канатах

На старых канатах, изведавших бурю и брызги соленой волны,
Сижу я, гляжу я, а Солнце нисходит на скатах своей вышины,
Одетое в пурпур, в светлейший, чем Тирский, добытый царям, багрянец,
Оно поспешает, в разлитии блесков, дать вечеру пышный конец.

И темные мачты, и серый мой парус, и след по воде от руля,
Облиты гореньем, в пожаре минуты, торопящей бег корабля,
По водам, покрывшим отроги Лемурий и башни былых Атлантид,
Багряное Солнце, в кипении лавы, в сверканьи мгновенья, горит.