Том 3. Повести, рассказы и пьесы 1908-1910

Ст. студент.А что же? Если серьезно хотите послушать, я могу. Кого хотите? Хотите из Шелли?

Козлов(тоскливо). Нет, не надо стихов! Ну их к черту!

Ст. студент.Неужели ты не любишь стихов? (Слегка насмешливо.)А еще молодой человек! Эх, Козлик, Козлик, — ведь молодость сама стихи. Когда душа приподнята…

Козлов(мрачно). Не люблю стихов.

Онуфрий.И я не люблю. Ребята?..

Блохин.Ну?

Онуфрий.Айда к Костику-председателю!

Козлов и Блохин.Верно, пойдем, братцы!

Онуфрий.Я тебя, Сережа, в снегу утоплю. Ты мне запомнишь, как снег за шиворот класть.

Ст. студент(тревожно и жалобно). Да куда же вы?! Ну что вы вздумали! Погодите! Я так рад, что вы пришли… ну что вы будете делать у Костика? Может быть, его и дома-то нет! Посидите!

Козлов.Нет, надо идти! Костик ждет.

Блохин.Н…надо идти. Идем, ребята.

Ст. студент.Посидите! Я сейчас за пивом пошлю. Споем. Споем, Сережа? (Морщась от боли в горле, напевает.)Аристотель мудрый… Сейчас пиво будет.

Онуфрий(удерживая). Да не хлопочи, старик. Не надо пива.

Козлик.Не надо, не надо. Мы пойдем. Да, ей-Богу же, не надо.

Ст. студент.Нет, нет, не пущу. (Идет.)Я сейчас. Капитон, Капитоша!

Студенты одни, сидят как разваренные, лениво оглядываются.

Козлов.Послал-таки. Экая лотоха!

Онуфрий.Что же — оставаться или нет? (Зевает.)Я уж и не знаю. Неловко как-то, старик еще обидится! И как это удивительно в природе происходит: поболел один день, а состарился лет на двадцать. Эх, жизнь!

Козлов.Так со стариками всегда бывает. Держится, держится, а потом… трах и… (Зевает.)Что же, идем или остаемся?

Блохин.Что же, можно и остаться. Только… лучи пойдем, а? Ж…жарко тут!

Козлов.Нет, пойдем, пойдем! Жалко старика, а ничего не поделаешь; надоел.

Онуфрий.А пиво?

Козлов.Да ну его к черту! У Костика выпьем, вчера он деньги из дому получил.

Ст. студент(входит весело). Сейчас и пиво будет. И не думайте уходить — не пущу! Чего на самом деле раскисли! Посидим, поболтаем, я вам кое-что из моих сибирских скитаний расскажу. Вы не смейтесь: я хорошо рассказываю, иногда знакомые нарочно собирались, чтобы послушать моих рассказов, упрашивали. А то и спеть можно, этак, для настроения, а? — споем?.. Эх, жалко, не знаете вы сибирских песен — удивительные есть песни! Сейчас горло у меня болит, а то я бы вам напел — тебе, Сережа, понравится.

Козлов.Напрасно ты, старик. Мы лучше пойдем.

Ст. студент.И не думай, не пущу! Ах, ребятки: вот у Наташи, у моей покойной жены, какой славный был голос. Не сильный, но такой приятный, задушевный! И сколько она этих сибирских песен знала! У них на постоялом дворе… Постой: да я показывал тебе Наташину карточку или нет?

Козлов.Да видел, видел!

Ст. студент.Нет, не эту, у меня другие есть, я тебе еще не показывал. Сейчас достану. (Роется в столе)Правда, Наташу нельзя было назвать красивой, но если вы всмотритесь в ее глаза… Сейчас!.. Надя не была похожа на мать, хотя некоторые и утверждали…

Хлопает дверь. Входят Тенор и Лиля. Тенор сильно выпил, бледен, пальто нараспашку — настроен отчаянно. Лиля все в той же шубенке, взволнована, почти плачет. При виде Тенора студенты оживляются. Онуфрий смеется.

Козлов.Тенор! Это ты что же, брат? Пьян?

Тенор.Ха-ха-ха! Пьян. Смотрите: Тенор пьян! Ха-ха-ха!

Лиля(взволнованно). Он снег глотал! Это такой упрямый, такой упрямый человек — я больше не могу. Берите его!

Онуфрий.Лилечка! Да неужели это он от снегу?

Ст. студент(оправляется, говорит очень сухо). Александр Александрович, что это с тобой? Что это ты вздумал? — нехорошо, нехорошо, голубчик! Сережа, помоги ему раздеться — я холоду избегаю.

Тенор.Я и сам могу раздеться! Не лезь, Блоха! (Уходит в переднюю.)

Лиля.Вот и привела.

Козлов.Тенор пьян — вот так чудеса в решете!

Онуфрий.Да где вы этого мрачного красавца подцепили?

Лиля.Перехожу я Тверской бульвар, а он идет, распахнулся и поет, а я испугалась, что он простудится, хотела его домой, а он меня в портерную повел…

Блохин.К Немцу?

Лиля.Не знаю, там такая гадость, надо мною смеются, девицы эти самые, а он плачет. Он на бульваре снег глотал!

Козлов.Да что с ним такое?

Лиля(неопределенно). Не знаю, так. Неприятность одна. (Всплескивает руками.)Ах, Боже мой, вы знаете? Он голос, кажется, потерял: хрипит! Он снег глотал!