Том 3. Письма 1924-1936

Скажу откровенно, каждая встреча с новым писателем открывает для меня закулисные стороны писательского бытия, и радоваться здесь нечему. Скрытая групповщина, вернее — остатки ее, — это стремление лягнуть друг друга. Нет большевистской дружбы и свежей беспристрастной критики. Я только слушаю. Я ведь не знаю, как именно обстоят дела, но тяжелый осадок остается. На что это похоже? Члены партии на одном общем фронте — и такая безответственная грызня и антагонизм. Приходится радоваться, когда писатель о писателе говорит хорошо, а всего больше услышишь, что вот такой-то стерва, а тот — подхалим, или бездарность, или карьерист. Я думаю, что я никогда не вползу в эту писательскую склоку, ибо она убивает творческую мысль и унижает коммуниста.

Товарищ Анна! Я еще раз с возможно надоедливым упорством пишу тебе о том, что я должен вернуться в Москву. Это для меня непреложная истина. Рост и учеба — это Москва. А здесь даже книги необходимой нельзя найти. Черт с ним, хоть в подвале, но лишь бы я мог встретиться с вами, говорить и делиться и на ходу исправлять ошибки. Поскольку это вопрос вообще о моем литературном будущем, то тут я буду за возврат в Москву драться. Мне много обещают, но прошел год, надвигается осень, а никто не скажет, будет ли у меня комната к зиме, или нет? Товарищи Серафимович, Киршон, Матэ и другие обещали свою помощь, но решить квартирную проблему не удается уже хотя бы потому, что между ними какое-то отчуждение.

Я прошу тебя — поговори на съезде с Киршоном и узнай, есть ли у меня надежда осенью вернуться, или нет. Если нет, то я пойду на крайности: напишу товарищу Сталину письмо и попрошу моих друзей — «партийных стариков» — встретиться с вождем и передать мою просьбу о 10 кв. метрах в Москве. Это нужно не для меня, мне все равно, где жить, — для автора первой книги нужна Москва, и я там должен быть. Я буду ждать твоего письма. После съезда ты его напишешь. Помни, что я буду ждать с тревожным нетерпением.

Крепко жму руку.

Уважающий тебя Н. Островский.

Сочи, Ореховая, 47.

161 А. С. Серафимовичу

11 августа 1934 года, Сочи.

Дорогой Александр Серафимович!

Послал Вам вторую часть «Как закалялась сталь». Не знаю, будете ли Вы на съезде, но, возможно, будете. Ведь съезд все же огромного значения вещь.

Я продолжаю учебу. Ожидаю выхода второго издания, приуроченного к съезду писателей. 11-го июля в Киеве происходил юбилейный пленум ЦК комсомола Украины, присутствовало 500 делегатов, всем им была роздана прекрасно изданная моя книга на украинском языке. Меня ЦК в день 15-летия комсомола Украины вспомянул добрым словом, постановил послать юбилейную грамоту и прочее.

Несколько дней назад был в гостях И. Уткин.

В номере шестом «Молодой гвардии» в [разделе] «Дискуссии о языке» напечатана моя статья, помните, я о ней Вам говорил? Я хочу Вам о ней сказать несколько слов. Она была написана и послана до встречи с Вами, т. е. до того, как наши беседы раскрыли мне глаза на некоторые методы действия в литературном мире. Я писал в статье, что дискуссия только началась, но уже есть ошибки, в частности статья тов. Серафимовича (я считал, что это была Ваша статья, а не репортерская запись какого-то литпройдохи), а также я писал, что статьи Горького и речь Стецкого многие поняли, как «гробокопательскую» установку. Я выступил против шельмования Уткина, как конченного поэта и т. д.

Дорогой Александр Серафимович, мне было бы очень досадно, если бы Вы хотя бы на одну минуту могли подумать о том, что и я оказался в числе тех, кто так старательно Вас лягал различными способами. Я просто беру вещи в чистом виде, принимая каждое слово на веру, а при проверке многие громкие фразы оказываются просто очковтирательством и групповщиной.

Идет осень. Моя мечта вернуться осенью в Москву, т. е. получить там квартиру, пока остается мечтой. Мне много пишут прекрасных писем, обещают, уверяют, но все это пока слова на бумаге. Я же отчетливо сознаю, что Москва не просто мое желание, а необходимость для роста и учебы.

Мой дорогой Александр Серафимович. Я знаю, что Вы сделаете все, что в Ваших силах, для того, чтобы я смог развернуть наступление на литфронте и не закис в этом дождливом Сочи.

Крепко жму Вашу руку

c комприветом Н. Островский.

Сочи, 11 августа.

162 К. Д. Трофимову

16 августа 1934 года, Сочи.

Дорогой товарищ Трофимов!

Только что получил Ваше письмо от 11/VIII. — Сочинская почта работает из рук вон плохо: письмо Ваше пришло в Сочи 13, а доставлено мне 16.