Том 3

— Ты это должен помнить. Она погибла у нас на батарее. Под Понырями. Когда в стык прорвались немецкие танки и отсекли нашу роту… Седьмого июля сорок третьего.

— Ах, шут возьми, склероз, склероз начинается! — сказал Олег Геннадьевич и согнутым пальцем постучал себе в лоб. — Сколько лет, Алеша, прошло! Как будто и войны не было. Не верится…

— Не так уж много. Не так уж…

— Ох много, Алеша!

— Не предмет для спора. Просто мы по уши погрязли в повседневных мелочах быта. К сожалению, забываем всё. Прости, Олег, ты не ответил: Таня стала твоей женой?

— Нет, знаешь… Встретились однажды после войны. Я был в какой-то драной шинели. Она вроде меня не узнала. «Здравствуйте, до свидания». А потом, когда в «Вечерке» было объявление о моей защите кандидатской, она все-таки прислала поздравительную телеграмму. У меня жена инженер-химик. Доктор наук. Я, видишь ли, женился поздно…

— Как ее звать?

— Галина. Галина Васильевна.

— Ты хорошо живешь, Олег?

— Живу, в общем, ни на что не жалуюсь. Что ж, пожалуй, все хорошо. Но если бы… Если б еще послезавтра сдать вот это вождение — гора с плеч!..

— Не дергай скорости, — сказал Алексей. — Выжимай педаль сцепления плавно. Пошли. Зеленый свет.

Машина тронулась в сразу неистово помчавшемся железном стаде машин, и Алексей отвернулся к окну, он, наверное, не хотел и не мог сейчас видеть суматошных движений рук Олега Геннадьевича, с металлическим рокотом переводящего скорости, и белой полоски его зубов, прикусивших верхнюю губу.

— Старею, вероятно, Алеша… Живешь как заведенный, в сумасшедшем ритме. К вечеру устаю чертовски. А голова будто кибернетическая машина: даны параметры — и все в одном направлении! — с горячностью заговорил Олег Геннадьевич. — Будь это не ты, никогда не сел бы вот так за руль! По-моему, у меня никаких шоферских данных!.. Если бы такая реакция была на войне — ухлопало бы в первой атаке…

— Прекрати ныть, Олег, — сказал Алексей. — Если уж сел, то прошу — спокойствие. Это для тебя сейчас главное.

Никита смотрел на затылок Олега Геннадьевича и, уже не стараясь подавить в себе неприязнь к нему, завозился на заднем сиденье, и тотчас Алексей посмотрел внимательно, спросил с сочувствием:

— Ты что, брат? Надоело?

— Да, одурел от жары, — проговорил Никита. — Мы скоро приедем?

— Два квартала осталось, — ответил Олег Геннадьевич. — Как в бане. Хоть бы дождь, правда?

— Я не люблю дождь, — сказал с необъяснимым вызовом Никита. — Пусть уж лучше жара.

— Да, в общем, конечно, так, — легко согласился Олег Геннадьевич. — В ваши годы мы думали так же. Помнишь, Алеша, как мы ненавидели на фронте дождь и снег? Слава богу, что ваши ощущения не связаны с войной.

— Слава богу, — раздраженно ответил Никита.

— Ты кого-нибудь встречал в последние годы? — спросил Алексей. — Из роты, из полка…

— В последние годы? Нет. Никого… Нет, ты знаешь, встречал. Да, встречал! — оживленно поправился Олег Геннадьевич. — Лет пять назад. Ехал в Кисловодск, вижу, в вагоне стоит проводник высоченного такого роста, и, знаешь, вижу — какое-то знакомое у него лицо. Будто во сне видел. Где я его встречал? Когда? Вхожу в купе, говорю жене: «По-моему, с проводником из нашего вагона я вместе воевал, но, хоть убей, забыл его фамилию. Сейчас приглашу его в купе и спрошу». Жена говорит: «Неудобно. А если ты ошибся? Есть ведь похожие типы людей». Так мы с ним, Алеша, и не поговорили. А в Кисловодске вдруг вспомнил: Баранов! Старший сержант Баранов, мой командир отделения! Очень досадно было, да поздно!..

— Ты, пожалуй, не ошибся: Баранов, кажется, откуда-то из Ставрополя. Но откуда точно, тоже забыл.

— А ты кого-нибудь встречал?

— Кроме тебя — нет, — ответил Алексей и, помолчав, добавил задумчиво: — Никого. От нашего фронтового поколения немного осталось. Вообще его уже почти пет. Половина выбита под Сталинградом, остальные под Курском, потом на Днепре. Наш год призывался в сорок втором. И сразу — под Сталинград. Нам с тобой крупно повезло.

— Конечно, Алеша, ты прав, мальчишками были… Здесь левый поворот? Левый? Но где же знак? — встревоженно заерзал, задвигался Олег Геннадьевич, подаваясь к стеклу. — Почему я не вижу знака?

— Здесь его никогда и не было. Пора знать свои .Черемушки. Это Профсоюзная. Какой твой дом?

— Да, конечно, мы приехали, — возбужденно заговорил Олег Геннадьевич, оборачивая к Алексею обрадованное, разгоряченное лицо. — Просто не верю, что я сам вел машину через весь город! Вот этот дом, за магазином «Мебель». Здесь я на пятом этаже.

— Давай к подъезду. Включи сигнал поворота.

Олег Геннадьевич остановил машину напротив каменной арки ворот, вдохнул на полную грудь воздух, с каким-то ребяческим облегчением тихонько засмеялся счастливым смехом совершившего тяжелый труд человека. Алексей выключил сигнал поворота, сказал ровным голосом:

— Ты забыл выключить мигалку. За вождение я бы тебе поставил тройку. Нет плавности. Рвешь скорости. Еще боишься машин. На сегодня все.