Том 28. Крайний срок

— Пожалуйста, никаких проблем, — проговорил я спокойно. — Через дорогу находится «Дэд-Энд клаб». Пойдемте туда, и я договорюсь с владельцем о том, чтобы этому парню разрешили поиграть на рояле. Если он играет хотя бы как Фэст Уоллер, то пусть получает деньги, я не буду возражать. По-моему, это вполне справедливо.

Человек, выдававший себя за Терри Зейглера, вдруг вскочил и завопил:

— Я говорил этому сукиному сыну, что такой номер не пройдет! И тебе, тупая сука, говорил, что не пройдет! — И он выскочил из комнаты.

— Ну что ж, по-моему, все ясно, мистер Акленд, — сказал я, искренне жалея этого совершенно раздавленного человека, с лицом белым как простыня. — Когда Терри Торнсен появится, я вам об этом сообщу. — Затем, повернувшись к Анджеле, которая стояла как истукан, добавил: — Неплохо, мисс Торнсен, но не до конца продумано.

Она медленно повернулась.

— Я заставлю тебя об этом пожалеть, — прошипела она. — Бог свидетель, ты очень пожалеешь!

Интонация, с которой была произнесена эта угроза, не оставляла ни малейшего сомнения в ее серьезности.

— Пора бы уже повзрослеть, мисс Торнсен, и понять, что деньги еще не все в жизни, — сказал я спокойно и вышел из кабинета, сочувствуя бедному Акленду, которому придется иметь дело с этой порочной особой.

Я надеялся застать Билла на улице, но его там не было. Пройдя к месту, где оставил свою машину, я убедился, что она исчезла. Остановив такси, я поехал в агентство. У меня было что написать в отчете для досье Торнсенов.

Глава 5

Я надеялся застать Билла в бюро, но там его тоже не оказалось. Я позвонил Солли Льюису, душеприказчику мисс Ангус. Он сразу же ответил с апломбом, который должен был создать впечатление солидности и надежности клиента:

— Контора адвоката Солли Льюиса.

— Это Уоллес из «Акмэ».

— А!.. — последовала пауза разочарования, затем: — Слушаю вас, мистер Уоллес. — Голос его теперь звучал на два тона ниже.

— Вы заняты?

— Да нет, а что у вас?

— Успокойтесь, мистер Льюис, и слушайте.

Шаг за шагом я передал ему содержание спектакля, состоявшегося в банке. Солли слушал, не перебивая. В заключение я сказал:

— Как видите, мистер Льюис, на пирог мисс Ангус начинают слетаться мухи.

— Не понимаю, — проговорил он в задумчивости. — Это что же, мисс Торнсен признала в нем своего брата?

— Не будем терять времени. Я вам выложил все факты. Вы когда-нибудь видели Терри Торнсена?

— Никогда.

— Я сказал Акленду, что вы никогда не дадите санкцию на выдачу денег, если у вас не будет полной уверенности, что получает их не кто иной, как Терри Торнсен. Так?

— Деньги оставлены Терри Зейглеру, мистер Уоллес.

— По моим сведениям, — сказал я спокойно, — Торнсен и Зейглер одно и то же лицо.

— Я этого не знаю. Все, что я знаю, — это то, что деньги оставлены человеку по имени Терри Зейглер. — После непродолжительной паузы он продолжил: — А откуда у вас сведения, что Торнсен и Зейглер одно и то же лицо?

Я терпеливо объяснил ему, что, когда Терри ушел из дому и стал зарабатывать на жизнь, играя на пианино в «Дэд-Энд клаб», он изменил фамилию на Зейглер.

— Очень хорошо, мистер Уоллес, — сказал Льюис. — Тогда я могу допустить, что Торнсен и Зейглер одно и то же лицо.

— А теперь скажите мне, мистер Льюис, если Зейглер умрет или его не удастся найти, к кому перейдут деньги?

— Мисс Ангус оставила деньги только ему. Никто не сможет получить их, пока не будет неопровержимо доказано, что Зейглер — это Торнсен. Тогда деньги перейдут уже к наследникам Торнсена по действующим законам.

— Так к кому же все-таки: к матери или к сестре?

— К матери.

— Понятно, мистер Льюис. Я буду поддерживать с вами связь. Может быть, вам стоит позвонить и сообщить Акленду, что деньги должны оставаться в банке, пока вы не будете уверены в подлинности личности получателя.

— Да, конечно, я переговорю с ним прямо сегодня.

— Отлично. Я позвоню вам на днях, мистер Льюис.

Было уже 16.15, и я начал беспокоиться, куда запропастился Билл. Мне нужно было обсудить с ним новое развитие дела, и пока его не было, я придвинул к себе пишущую машинку и принялся за рапорт.

Я как раз закончил печатать, когда вошел Билл. Выдергивая последний листок из машинки, я спросил:

— Где ты был? Я уже начал было беспокоиться, жив ли ты.

— Ничего не могу сказать, пока не промочу горло, — проговорил он, с трудом опускаясь на стул. — Где я был? Я вывернулся весь наизнанку.

Я достал бутылку, отметив, что было уже 18.40, налил две порции виски, положил в них по кусочку льда и протянул один из стаканов Биллу.

— Ну?