Том 26, ч.1

Громадной массе так называемых «высших» работников, — государственных чиновников, военных, виртуозов, врачей, попов, судей, адвокатов и т. д., труд которых отчасти не только не производителен, но по существу разрушителен и которые тем не менее умеют присваивать себе весьма крупную долю «материального» богатства либо продажей своих «нематериальных» товаров, либо насильственным навязыванием их, — всей этой массе отнюдь не было приятно быть причисленной в экономическом отношении к одному классу со скоморохами и домашней прислугой и предстать просто в качестве прихлебателей, паразитов, живущих за счет подлинных производителей (или, точнее, за счет агентов производства). Это было своеобразным развенчанием как раз тех функций, которые до того были окружены ореолом святости и пользовались суеверным почитанием. В свой классический период политическая экономия точно так же, как и сама буржуазия того периода, когда ей еще приходилось выбиваться в люди, строго и критически относилась к государственной машине и т. д. Впоследствии она поняла, — и это обнаруживается также в ее практике, — убедилась на опыте, что из ее собственной организации вырастает необходимость в унаследованной общественной комбинации всех этих отчасти совершенно непроизводительных классов.

Если вышеупомянутые «непроизводительные работники» не производят наслаждений и поэтому спрос на их услуги не зависит целиком от того, как намерен израсходовать свою заработную плату или свою прибыль тот или иной агент производства; если они, напротив, становятся необходимыми или сами делают себя необходимыми отчасти по причине существования физических недугов (как врачи) или духовной немощи (как попы) или по причине столкновения интересов частных лиц и столкновения национальных интересов (как политические деятели, все юристы, полицейские, солдаты), — то они для А. Смита, как и для самого промышленного капиталиста и для рабочего класса, выступают как fauxfrais производства, которые, следовательно, нужно по возможности свести к самому необходимому минимуму и насколько возможно удешевить. Буржуазное общество вновь воспроизводит в присущей ему форме все то, против чего оно боролось, когда это было облечено в феодальную или абсолютистскую форму. И поэтому сикофанты^{21} этого общества, особенно его высших сословий, главным своим занятием делают прежде всего теоретическую реставрацию даже чисто паразитической части этих «непроизводительных работников» или же обоснование непомерных претензий их необходимой части. На деле это было провозглашением зависимости идеологического и тому подобных классов от капиталистов.

Но, во-вторых, то теми, то другими экономистами объявлялась «непроизводительной» та или иная часть агентов производства (самого материального производства). Так, например, той частью экономистов, которая представляет интересы промышленного капитала (Рикардо), был объявлен «непроизводительным» земельный собственник. Другие (например, Кэри) объявляют «непроизводительным» работником торговца. Затем появились даже такие, которые объявили непроизводительным уже самого «капиталиста» или, по меньшей мере, стремились свести его притязания на материальное богатство к «заработной плате», т. е. к плате, получаемой «производительным работником». Многие из работников умственного труда, по-видимому, склонялись к этому скептическому взгляду на производительность капиталиста. Поэтому пора уже было пойти на компромисс и признать «производительность» всех классов, не входящих прямо в категорию агентов материального производства. Рука руку моет, и, как в «Басне о пчелах»[64], надо было доказать, что и с «производительной», экономической точки зрения буржуазный мир со всеми его «непроизводительными работниками» есть лучший из миров; тем более, что сами «непроизводительные работники» со своей стороны выдвинули критические соображения относительно производительности тех классов, которые вообще «fruges consumere nati»^{22}, или же относительно таких агентов производства, которые, как, например, земельные собственники, совсем ничего не делают, и т. д. Как бездельники, так и их паразиты должны были найти свое место в этом лучшем из миров.