Читаем Том 2: Театр полностью

Лже-Королева. «Загляните в замочную скважину, скорее, скорее».

Ланселот (кричит). Хватит! Я больше ни на миг не останусь в этом зале. Бежать, куда глаза глядят! Я заберу с собой нашего сына, уйду куда глаза глядят и умру со стыда. (Кидается к двери в глубине и хочет ее открыть. Дверь не поддается.) Не удерживайте меня. Кто посмел?.. (Трясет дверь.) Откройте! Отпустите дверь!

Лже-Королева. И я глянула, глянула в замочную скважину…

(Слышатся щебечущие нежные голоса, очень свежие и звонкие, это феи)

Феи. Ланселот Озерный! Ланселот Озерный! Ланселот Озерный! Ланселот Озерный!

Ланселот (в сторону). Феи! (Отпускает дверь и замирает около нее.)

Лже-Королева (идет к Ланселоту). И в замочную скважину я увидела… я увидела…

Феи. Ланселот Озерный, приглядись к королеве, Ланселот Озерный! Ланселот Озерный! Это не королева! Приглядись к королеве! Это не королева! Это не королева! Приглядись к королеве! Ланселот Озерный!

Лже-Королева. Ревнивец! ему хочется знать, что я увидела…

Феи. Ударь королеву! Дай ей пощечину! Ланселот Озерный! Ланселот Озерный! Это не королева! Ударь королеву! Это не королева! Ланселот Озерный!

Лже-Королева(с трудом удерживаясь на ногах перед Ланселотом). Ну, давай ухо, а то так и не узнаешь, что я увидела. (Ланселот, решившись, отвешивает Лже-Королеве оглушительную пощечину.) Помогите! Помогите! Он меня ударил, он дал мне пощечину! Помогите! (Валится на пол в припадке бешенства.) Хозяин, хозяин, с меня хватит. На помощь! Караул! Королеву бьют, оскорбление величества! Ох! гнусная скотина! Он сделал мне больно. На помощь! (Ланселот смотрит, совершенно остолбенев. Тут открывается дверь в глубине. Шум. Появляются Мерлин и Галахад)Хозяин, хозяин, сюда!

Ланселот. Вы, Галахад! Смотрите!

Мерлин стоит неподвижно, переводя взгляд с накрытого столика на Лже-Королеву.

Галахад. Я прибыл вовремя.

Ланселот. Она одержима. В нее вселился дьявол. Тут нужен экзорцизм.

Галахад. Все гораздо проще. Успокойтесь, Ланселот. Вы, должно быть, пережили жестокое потрясение.

Ланселот. Я видел и слышал такое, что состарился лет на десять. Я не решаюсь повторить…

Галахад. Не надо, я догадываюсь. Я разоблачил этого человека. (Указывает на Мерлина.) Это чародей Мерлин. (Указывает на Лже-Королеву, которая рыдает, скорчившись на полу.) А вот его юный прислужник Джинифер, мелкий бес, которому он может придавать любой облик, какой пожелает, и соответственно его натаскивает. (Лже-Королеве.) Встань, тварь!

Ланселот. Возможно ли!

Галахад. Это кажется невозможным, однако это истинная правда. Перед вами не королева. Королева в Камелоте с Артуром и Бландиной. Вы видите перед собой Лже-Королеву, сотворенную этим мастером фальсификаций, а поскольку изменять он может облик, но не душу, ее кривлянья должны были причинить вам немало мук.

Ланселот. Легкая кровь уже навела меня на след. Однако если бы вы не пришли, я умер бы от стыда и отчаяния. (Оборачивается к Мерлину; угрожающе.) Ах вы…

Галахад. Оставьте этого мошенника, мы сведем с ним счеты потом. Нас призывает неотложное дело.

Голос Саграмура (где-то в замке). Ланселот! Ланселот! Мессир, рыцарь Галахад! Сюда, скорей сюда!

Ланселот. Ему грозит опасность?

Галахад. Ни малейшей. Он оповещает нас об открытии. Пойдемте. (Уводит его, оставив Мерлина и Лже-Королеву одних.)

Лже-Королева. Хозяин, хозяин, он меня прибил. Вот сюда ударил, по правой щеке.

Мерлин. Получай по левой.(Дает пощечину. Лже-Королева пищит.) Твое счастье, что время поджимает.

Лже-Королева. Злой хозяин! Разве я виноват, что вы мне поручаете слишком трудные роли? Я вас предупреждал. Вы никогда никого не слушаете. Фразы, которые выучил наизусть, я не забываю, но ведь приходится говорить и еще что-то. Думаете, всегда получается импровизировать без осечек и чтоб это выглядело естественно?

Мерлин (указывает на объедки). Ты лжешь. Сама твоя глупость и та служила моим целям. Так ведь нет. Ты пил, ты был пьян.

Лже-Королева. Я?

Перейти на страницу:

Все книги серии Жан Кокто. Сочинения в трех томах с рисунками автора

Том 1: Проза. Поэзия. Сценарии
Том 1: Проза. Поэзия. Сценарии

Трехтомник произведений Жана Кокто (1889–1963) весьма полно представит нашему читателю литературное творчество этой поистине уникальной фигуры западноевропейского искусства XX века: поэт и прозаик, драматург и сценарист, критик и теоретик искусства, разнообразнейший художник живописец, график, сценограф, карикатурист, создатель удивительных фресок, которому, казалось, было всё по плечу. Этот по-возрожденчески одаренный человек стал на долгие годы символом современного авангарда.В первый том вошли три крупных поэтических произведения Кокто «Роспев», «Ангел Эртебиз» и «Распятие», а также лирика, собранная из разных его поэтических сборников. Проза представлена тремя произведениями, которые лишь условно можно причислить к жанру романа, произведениями очень автобиографическими и «личными» и в то же время точно рисующими время и бесконечное одиночество поэта в мире грубой и жестокой реальности. Это «Двойной шпагат», «Ужасные дети» и «Белая книга». В этот же том вошли три киноромана Кокто; переведены на русский язык впервые.

Жан Кокто

Поэзия
Том 2: Театр
Том 2: Театр

Трехтомник произведений Жана Кокто (1889–1963) весьма полно представит нашему читателю литературное творчество этой поистине уникальной фигуры западноевропейского искусства XX века: поэт и прозаик, драматург и сценарист, критик и теоретик искусства, разнообразнейший художник живописец, график, сценограф, карикатурист, создатель удивительных фресок, которому, казалось, было всё по плечу. Этот по-возрожденчески одаренный человек стал на долгие годы символом современного авангарда.Набрасывая некогда план своего Собрания сочинений, Жан Кокто, великий авангардист и пролагатель новых путей в искусстве XX века, обозначил многообразие видов творчества, которым отдал дань, одним и тем же словом — «поэзия»: «Поэзия романа», «Поэзия кино», «Поэзия театра»… Ключевое это слово, «поэзия», объединяет и три разнородные драматические произведения, включенные во второй том и представляющие такое необычное явление, как Театр Жана Кокто, на протяжении тридцати лет (с 20-х по 50-е годы) будораживший и ошеломлявший Париж и театральную Европу.Обращаясь к классической античной мифологии («Адская машина»), не раз использованным в литературе средневековым легендам и образам так называемого «Артуровского цикла» («Рыцари Круглого Стола») и, наконец, совершенно неожиданно — к приемам популярного и любимого публикой «бульварного театра» («Двуглавый орел»), Кокто, будто прикосновением волшебной палочки, умеет извлечь из всего поэзию, по-новому освещая привычное, преображая его в Красоту. Обращаясь к старым мифам и легендам, обряжая персонажи в старинные одежды, помещая их в экзотический антураж, он говорит о нашем времени, откликается на боль и конфликты современности.Все три пьесы Кокто на русском языке публикуются впервые, что, несомненно, будет интересно всем театралам и поклонникам творчества оригинальнейшего из лидеров французской литературы XX века.

Жан Кокто

Драматургия
Эссеистика
Эссеистика

Третий том собрания сочинений Кокто столь же полон «первооткрывательскими» для русской культуры текстами, как и предыдущие два тома. Два эссе («Трудность бытия» и «Дневник незнакомца»), в которых экзистенциальные проблемы обсуждаются параллельно с рассказом о «жизни и искусстве», представляют интерес не только с точки зрения механизмов художественного мышления, но и как панорама искусства Франции второй трети XX века. Эссе «Опиум», отмеченное особой, острой исповедальностью, представляет собой безжалостный по отношению к себе дневник наркомана, проходящего курс детоксикации. В переводах слово Кокто-поэта обретает яркий русский адекват, могучая энергия блестящего мастера не теряет своей силы в интерпретации переводчиц. Данная книга — важный вклад в построение целостной картину французской культуры XX века в русской «книжности», ее значение для русских интеллектуалов трудно переоценить.

Жан Кокто

Документальная литература / Культурология / Малые литературные формы прозы: рассказы, эссе, новеллы, феерия / Прочая документальная литература / Образование и наука / Документальное
Том 3: Эссеистика [Трудность бытия. Опиум. Дневник незнакомца]
Том 3: Эссеистика [Трудность бытия. Опиум. Дневник незнакомца]

Трехтомник произведений Жана Кокто (1889–1963) весьма полно представит нашему читателю литературное творчество этой поистине уникальной фигуры западноевропейского искусства XX века: поэт и прозаик, драматург и сценарист, критик и теоретик искусства, разнообразнейший художник живописец, график, сценограф, карикатурист, создатель удивительных фресок, которому, казалось, было всё по плечу. Этот по-возрожденчески одаренный человек стал на долгие годы символом современного авангарда.Третий том собрания сочинений Кокто столь же полон «первооткрывательскими» для русской культуры текстами, как и предыдущие два тома. Два эссе («Трудность бытия» и «Дневник незнакомца»), в которых экзистенциальные проблемы обсуждаются параллельно с рассказом о «жизни и искусстве», представляют интерес не только с точки зрения механизмов художественного мышления, но и как панорама искусства Франции второй трети XX века. Эссе «Опиум», отмеченное особой, острой исповедальностью, представляет собой безжалостный по отношению к себе дневник наркомана, проходящего курс детоксикации. В переводах слово Кокто-поэта обретает яркий русский адекват, могучая энергия блестящего мастера не теряет своей силы в интерпретации переводчиц. Данная книга — важный вклад в построение целостной картину французской культуры XX века в русской «книжности», ее значение для русских интеллектуалов трудно переоценить.

Жан Кокто

Документальная литература

Похожие книги

12 великих трагедий
12 великих трагедий

Книга «12 великих трагедий» – уникальное издание, позволяющее ознакомиться с самыми знаковыми произведениями в истории мировой драматургии, вышедшими из-под пера выдающихся мастеров жанра.Многие пьесы, включенные в книгу, посвящены реальным историческим персонажам и событиям, однако они творчески переосмыслены и обогащены благодаря оригинальным авторским интерпретациям.Книга включает произведения, созданные со времен греческой античности до начала прошлого века, поэтому внимательные читатели не только насладятся сюжетом пьес, но и увидят основные этапы эволюции драматического и сценаристского искусства.

Александр Николаевич Островский , Иоганн Вольфганг фон Гёте , Оскар Уайльд , Педро Кальдерон , Фридрих Иоганн Кристоф Шиллер

Драматургия / Проза / Зарубежная классическая проза / Европейская старинная литература / Прочая старинная литература / Древние книги