В комнате высокой на целый деньсумрачная, смутная осела тень.Облачные очереди стали в ряд,молнии рубцами на лице горят.Голос ненаигранный – дальний гром,словно память кинутая детских дрём.Вот и ветер, хлынувший волной обид,каждый сердца клинышек дождем дробит…Движется республика, шумит внизу,слушает плывущую над ней грозу.Как мне нынче хочется сто лет прожить, –чтоб про наши горечи рассказ сложить.Чтобы стародавнюю глухую быльбили крылья памяти, как дождик – пыль.Чтобы ветер взвихренный в развал теней –голос ненаигранный чтоб пел о ней.О моей высокой синемолнийнойкомнате, тревогою наполненной.Вот хотя бы этот грозовой мотиввыпомнить и выполнить, на слух схватив.Это не колеса бьют и цокаютв песнь мою и в жизнь мою высокую.Это рвет республика сердца внизу,слушая плывущую над ней грозу.Ты плыви, плыви, гроза, по желобу:долго небу не бывать тяжелому.Ты плыви, гроза, на нас не вешайся,прибавляй нам смелости да свежести.По моей высокой синемолнийной,бодрою тревогою наполненной.
1928
Раным-рано
Утром –еле глаза протрут –людиплечи впрягают в труд.В небеночи еще синева,еще тементуч сеновал…А уже,звеня и дрожа,по путямтрамвай пробежал;и уже,ломясь от зевот,раскрываетцеха завод.Яви пленкаеще тонка,еще призрачназудь станка…Утроточит свое лезвие;зоривзялись за дело свое.В неборуки свои воздев,штукатурывстают везде.Кисть красильщикаи маляратянетсуриковые колера…Светлый глаз свойи чуткий слухлюди отдалиремеслу.Если любишь ты жизнь,поэт, –раным-рано проснись,чуть свет.Чтоб рукане легла, как плеть,встань у песенпылать и тлеть.Каждый звук свойи каждый слогпревратив людей ремесло,чтоб трясло,как кирка забой,сердце –дней глубину –тобой.Слушай,чтоб не смолкал твой слухэтот грохоти этот стук;помни,чтоб не ослеп твой глаз,этот отблески этот лязг.Не опускайнапряженных плеч,не облегчайбоевую речь;пусть, хитра онаи тонка,вьется стружкойвокруг станка.