Том 2. Рассказы и пьесы 1904-1907

Сперанский(гак же таинственно). Как я уже докладывал вам: под сомнением, под большим сомнением. Весьма возможно, что в действительности мы не существуем, вовсе не существуем.

Тюха.И тебя нет и меня нет?

Сперанский.И вас нет и меня нет. Никого нет.

Пауза.

Тюха(озираясь таинственно). А где же мы?

Сперанский.Мы?

Тюха.Ну да, мы.

Сперанский.Неизвестно, Антон Егорович, никому не известно.

Тюха.Никому?

Сперанский.Никому.

Тюха(оглядываясь). А Савке?

Сперанский.И ему не известно.

Тюха.Савка все знает.

Сперанский.А этого и он не знает. Нет.

Тюха(грозит пальцем). Тише! Тише!

Оба оглядываются и молчат.

Тюха(таинственно). Куда это они идут, а?

Сперанский.На поднятие иконы. Завтра праздник, поднятие иконы.

Тюха.Нет, а по-настоящему! По-настоящему, понимаешь?

Сперанский.Понимаю. Неизвестно. Никому не известно, Антон Егорыч.

Тюха.Тише! (Кривит весело лицо, закрывая рот рукой и озираясь.)

Сперанский(шепотом). Чего вы?

Тюха.Молчи, молчи! Слушай.

Оба слушают.

Тюха(шепотом). Это — рожи.

Сперанский.Да?

Тюха.Это — рожи идут. Множество рож. Видишь?

Сперанский(вглядываясь). Нет, не вижу.

Тюха.А я вижу. Вот они, смеются. Отчего ты не смеешься, а?

Сперанский.Мне очень грустно.

Тюха.Нет, ты смеешься, все смеются. Молчи, молчи!

Пауза.

Тюха.Слушай: никого нет. Никого, понимаешь? И Бога нет, и человека нет, и зверя нет. Вот стол — и стола нет. Вот свечка — и свечки нету. Одни рожи, понимаешь? Молчи! Молчи! Я очень боюсь.

Сперанский.Чего?

Тюха(близко наклоняясь). Помереть со смеху.

Сперанский.Да?

Тюха(утвердительно кивая головой). Да. Помереть со смеху. Увижу такую рожу и начну хохотать, хохотать, хохотать и умру. Молчи, молчи, я знаю.

Сперанский.Вы никогда не смеетесь.

Тюха.Нет. Я постоянно смеюсь, только вы этого не видите. Это ничего.

Я только умереть боюсь: увижу такую рожу и начну хохотать, хохотать, хохотать. Так, подступает. (Потирает себе грудь и горло.)

Сперанский.Мертвые все знают.

Тюха(таинственно, со страхом). Я Савкиной рожи боюсь. Очень смешная, от нее можно умереть со смеху. Главное дело, остановиться нельзя, понимаешь? Будешь хохотать, хохотать, хохотать! Тут никого нет?

Сперанский.По-видимому, никого!

Тюха.Молчи, молчи, я знаю. Молчи.

Пауза. Шаги становятся громче, как будто в самой комнате.

Тюха.Идут?

Сперанский.Да, идут.

Пауза.

Тюха.Я тебя люблю. Спой-ка ты мне эту, твою… А я слушать буду.

Сперанский.Извольте, Антон Егорыч… (Поет вполголоса, почти шепотом, протяжным и заунывным мотивом, несколько похожим на церковный.)«Все в жизни неверно, и смерть лишь одна — верна, неизменно верна! (С возрастающей осторожностью и наставительностью, жестикулируя одним пальцем, как будто передает тайну.)Все кинет-минует, забудет, пройдет — она не минует, найдет! Покинутых, скорбных, последних из нас, до мошки, незримой для глаз»…

Тюха.Как?

Сперанский.«До мошки — незримой для глаз. Прижмет, приголубит и тяжкий свой брачный наденет венец, и — жизненной сказке конец». Все, Антон Егорыч.

Тюха.Молчи, молчи. Спел и молчи.

Входит Липа, отворяет окна, отодвигает цветы и смотрит на улицу. Потом зажигает лампу.

Тюха.Это кто? Ты, Липа? Липа, а Липа, куда они идут?

Липа.На праздник, ты же знаешь. Шел бы и ты спать, Тюха. А то увидит папаша, рассердится.

Сперанский.Много идет народу, Олимпиада Егоровна?

Липа.Да. Только темно очень, не рассмотришь. Что это вы такой бледный, Григорий Петрович? Даже неприятно смотреть.

Сперанский.Такой вид у меня, Олимпиада Егоровна.

В окно осторожно стучат.

Липа(открывая окно). Кто там?

Тюха(Сперанскому). Молчи! Молчи!

Послушник(просовывая в окно улыбающееся лицо). А Саввы Егорыча нет? Я же его в лес хотел позвать.

Липа.Нет. Как же это вам не стыдно, Вася! У вас такой завтра праздник, а вы…

Послушник(улыбаясь). Там и без меня народу много. Скажите Савве Егорычу, что я в овраг пошел, светляков собирать. Пусть покричит: го-го!

Липа.Зачем вам светляки?