Том 2. Повести. Рассказы. Очерки (1918-1938)

В цитированном выше письме к П. С. Богословскому Шишков сообщает о сюжете «Мериканца» следующее: «…такой чудак был на р. Томи, мастерил себе „летягу“, пробовал летать, завяз в болоте и плюнул на свои изобретения. Слышал про изобретателя от других, Остальное — вымысел…» Текст повести позволяет видеть, что «слышанное писателем от других» составляет лишь небольшую часть фабулы «Мериканца», занимая там всего три первые главы. Творческая фантазия художника, его «вымысел» пошли гораздо дальше сообщенного ему факта. Оттолкнувшись от него, Шишков создал глубоко волнующее произведение о горькой участи талантливого самородка, для которого в условиях старой России закрыты все пути к творчеству, к осуществлению своих стремлений. Именно эту идею повести подчеркивал библиографический журнал «Бюллетень книги», рекомендуя «Мериканца» для сельских библиотек и указывая, что произведение Шишкова «является страничкой, иллюстрирующей тяжелую атмосферу, убивавшую творческие возможности наших самоучек и тем самым оттеняющей просветы, внесенные сюда революцией» («Бюллетень книги», 1923, № 3, стр. 43).

СТРАШНЫЙ КАМ

Впервые с подзаголовком «Повесть шаманья, алтайская» опубликовано в «Московском альманахе», М. 1923, вошло в III том Полного собрания сочинений. Печатается по тексту книги. В. Я. Шишков. Страшный кам, изд-во «Недра», М. 1931, где повесть датирована автором: «1919 г. Петроград».

Материал для повести «Страшный кам», работать над которой Шишков начал еще в 1917 году, был собран писателем во время его изыскательских работ на Алтае. Первый раз Шишков попал на Алтай в 1910 году, возглавляя рабочую партию по исследованию реки Бии. «Работа была чрезвычайно опасная, — вспоминал писатель в автобиографии, — но весь риск окупился впечатлениями: познакомился с бытом кержаков-староверов, теленгитов, калмыков, с культом шаманизма: шаманы (камы) во время моления в глухих горных ущельях приносили кровавые жертвы подземному богу Эрлику, жертвенной лошади привязывали к каждой ноге по аркану, и четыре группы алтайцев, вцепившись за концы арканов, раздирали ее живьем. Кам ударом ножа извлекал жертвенную кровь из ее живого сердца. Визг лошади, оранье толпы, громовой грохот аршинного бубна, игра ночных костров во тьме» (См. автобиографию В. Я. Шишкова в I томе Полного собр. соч., ЗИФ, 1928, стр. 69). Культ шаманства и само камлание камов Шишков наблюдал и при вторичном посещении Алтая во время летних работ 1913–1914 годов по исследованию Чуйского тракта, хотя в это время «калмыки и теленгиты уже …переходили в бурханизм (упрощенный буддизм)» (там же, стр. 66). Именно тогда Шишков и услышал историю о казни кама. «В основу „Страшного кама“, писал Шишков П. С. Богословскому, — положены личные наблюдения, расспросы крестьян, священника, учителя о совершившейся казни кама. Звуки бубна слышат до сих пор (в 1913–1914 году я был там). Если интересуетесь, могу прислать мои очерки „По Чуйскому тракту“, напечатанные в „Сибирской жизни“, там есть и про кама» (Письмо к П. С. Богословскому от 17 марта 1926 г. — «В. Я. Шишков, Неопубликованные произведения. Воспоминания о В. Я. Шишкове. Письма», Л. 1956, стр. 265).

Эпизоды, связанные с культом шаманства, жертвоприношения грозному богу Эрлику необычайно красочно и впечатляюще воссозданы на страницах «Страшного кама». Достоверность и точность в описании этих обрядов явились причиной того, что повесть «фигурировала даже в качестве пособия» для студентов антирелигиозного факультета Ленинградского политико-просветительного института им. Крупской (См. Л. Р. Коган, «Из воспоминаний о В. Я. Шишкове» — в книге «В. Я. Шишков, Неопубликованные произведения. Воспоминания о В. Я. Шишкове. Письма», Л. 1956, стр. 175).

Однако при всем богатстве и яркости этнографически-бытового материала в повести, он не самодовлеет в ней, значимость этого произведения определяется прежде всего его глубоким социальным и психологическим содержанием. Идейный смысл «Страшного кама» заключен как в обличении религиозного изуверства наиболее зажиточных слоев сибирской деревни (священник, учитель, кулачество), являющихся прямыми виновниками страшной расправы с Чалбаком, так, с другой стороны, и в изображении гибельного влияния религиозных предрассудков на душу человека, который, будучи бессилен освободиться от них, падает их жертвой.

ЦАРСКАЯ ПТИЦА

Впервые опубликовано в «Петербургском сборнике», изд. журнала «Летопись дома литераторов», 1922. Печатается по тексту Полного собрания сочинений, том III, 1927, где рассказ датирован автором: «1921 г. Петроград».

ЧЕРНЫЙ ЧАС

Впервые опубликовано в альманахе «Круг», 1924, № 3. Вошло в III том Полного собрания сочинений. Печатается по тексту книги: Вяч. Шишков, Пурга. Повести и рассказы о старой Сибири, Новосибгиз, 1938, где рассказ датирован автором: «1921 г.».

ЖУРАВЛИ

Впервые опубликовано в «Красном журнале для всех», 1924, № 1. Печатается по тексту Полного собрания сочинений, том II, 1928, где рассказ датирован автором: «1924 г.».

СВЕЖИЙ ВЕТЕР