Том 2. Повести

— Хорошо, — согласился губернатор. — Я не буду заниматься деталями. А теперь с богом, господа. Приступайте к выполнению своих обязанностей. И ты уже идешь, Тони? Ах, у тебя много дел? Ну что ж, займись ими и bleibruig![75] Tutto in ordine.[76] Правительство его императорского величества хранит вас, подобно провидению. Все вернут тебе, кроме разумеется, девицы. Ну, да что она такое? Em Knopf! Kriegst du eine andere.[77]

Балашша, хоть и в дурном расположении духа, занялся устройством своих дел в городе. Хорошо еще, что в такую печальную минуту у него нашлось много дел. Прежде всего нужно было уговорить барона из Белы подождать с покупкой процесса до пятницы. Впрочем, собирателю процессов даже понравилось, что документы находились теперь в руках Круди: от этого процесс делался, черт побери, даже интереснее!

— Хорошо, — согласился он, — я подожду до пятницы, если вам и в самом деле удастся вырвать бумаги из когтей этого разбойника.

Затем Балашша пустился на поиски денег. Прежде всего ему необходимо было переговорить с директором комитатского банка, которому для того, чтобы выдать барону пять тысяч форинтов, пришлось срочно собрать совещание дирекции и посоветоваться со множеством других людей. В этой беготне прошла первая половина дня. В полдень в город вернулись жандармы, посланные арестовать Мими, и доложили, что птичка еще утром выпорхнула из своей клетки. Исчезла, не сказав никому ни слова. Только ее и видели.

При таких обстоятельствах убитому горем барону ничего не оставалось, как сидеть в номере своей гостиницы и раздумывать: куда могла исчезнуть девица?

Вдруг в дверь постучали, и в комнату вошел его управляющий Хорвати с пакетом, обернутым бумагой.

— Что это?

— Принес я, ваше сиятельство, башмачок. Пришлось подпоить этого безбожника Фильчика, чтобы заполучить башмак. В пять штофов вина обошлось мне это дельце.

— Не стоило тратиться.

— Но ведь вы, ваше сиятельство, приказали…

— Да, да. Вы поступили правильно. Дело только в том, что обстоятельства изменились. Вчера я еще ниточку искал, а нынче на целую веревку наткнулся. Спасибо. До свиданья!

Ох, эта веревка! Как душила она барона, как сжимала ему горло! Бедняга даже думать был не в состоянии.

Взяв в руки сверток, барон вытащил из него маленький башмачок, а затем из своей охотничьей сумки — другой. Говорят, «два башмачка — пара», и они в самом деле походили друг на друга, как два листа одного и того же дерева!

Балашша долгим и печальным взором смотрел на них. А в это время какой-то шмелек, возвращаясь с рынка от лотков с черешней, залетел в комнату через распахнутое окно и, покружив над башмачками и заглянув в каждый, кажется, нашел в одном из них что-то сладкое, так как принялся жужжать еще более настойчиво. Сигара барона направила туда свой дымок; и вот из клубящегося дымка над башмачками уже стал возникать какой-то образ: сначала голубовато-дымчатая юбочка (такую юбку как раз и носила Мими), затем стройный стан, красивая девичья головка. Вдруг, под воздействием блеснувшей в мозгу горестной мысли, барон гневно схватил со стола башмачки и вышвырнул их за окно, под ноги базарной толпе. Напрасными были труды сигарного дымка!

На площади башмачки быстро подобрали: один — торговка черешней, у которой только что пообедал шмелишка, к другому же успел подскочить проворный пекаренок, который проходил мимо, насвистывая какую-то песенку. И началась между ними ссора: кому должна принадлежать пара башмачков, поскольку порознь они не стоят и ломаного гроша. Торговка уверяла, что у нее есть дочка, которой башмачки будут в самую пору. А хлебопека ждала дома маленькая сестренка.

На шум перебранки пришел наконец полицейский и, разобравшись, первым делом отнял у обеих спорящих сторон corpus delicti, а затем объявил соломоново решение: башмачки достанутся той девице, у которой обе ноги — левые! (Обе туфельки оказались с левой ножки Мими.)

Поскольку, однако, ни пекаренок, ни тетушка Гареник не смогли доказать наличия у их протеже двух левых ног, полицейский попросту конфисковал обувь и отдал ее торчавшему у церкви босоногому мальчишке-нищему, который тотчас же натянул башмачки на свои худенькие ножонки и с сияющим от счастья лицом затопал в них по булыжнику мостовой.

* * *

В четверг выдалась дивная, теплая ночь. Я сам, правда, не помню ее, так как был в ту пору еще малышом, и знаю о событиях этой ночи только понаслышке, так что о погоде своего суждения сказать не могу. Однако все сходятся на том, что ночь была темная. Балашша уже в одиннадцать часов прибыл к условленному месту — к часовне святого Венделина, стоявшей довольно далеко от села. Только лай наиболее горластых псов долетал сюда от Склабони.