XXIIIБледней луны сидел он недвижим.Вдруг слышен топот: всё ясней, яснее,Вот мчится в поле конь. Как легкий дым,Волною грива хлещет вдоль по шее;И вьется что-то белое над ним,Как покрывало… Конь летит быстрее…Знакомый конь!.. Вот близко, прискакал…Но вдруг затрясся, захрипел – и пал.XXIVИздохший конь недвижимо лежит,На нем колеблясь блещет покрывало;Черкесской пулей тонкий холст пробит:Кровь запеклась на нем струею алой!К коню в смущенье Акбулат бежит;Лицо надеждой снова заблистало:«Спасибо, друг, не позабыл меня!»И гладит он издохшего коня.XXVИ покрывала белого конецНетерпеливой поднял он рукою;Склонился – месяц светит: о Творец,Чей бледный труп он видит пред собою?Глубоко в грудь, как скорпион, свинецВпился, насытясь кровью молодою;Ремень, обвивший нежный стан кругом,К седлу надежным прикреплен узлом.XXVIКак ранний снег бела и холодна,Бесчувственно рука ее лежала,Обрызганная кровью… и лунаПо гладкому челу, скользя, играла.С бесцветных уст, как слабый призрак сна,Последняя улыбка исчезала;И, опустясь, ресницы бахромойБездушный взор таили под собой.XXVIIУзнал ли ты, несчастный Акбулат,Свою жену, подругу жизни старой?Чей сладкий голос, чей веселый взглядБыл одарен неведомою чарой,Пленял тебя лишь день тому назад?..Всё понял он – стоит над мертвой Зарой;Терзает грудь и рвет одежды он,Зовет ее – но крепок мертвых сон!Да упадет проклятие людейНа жизнь Селима. Пусть в степи палящейОт глаз его сокроется ручей.Пускай булат руке его дрожащейИзменит в битве; и в кругу друзейТоска туманит взор его блестящий;Пускай один, бродя во тьме ночной,Он чей-то шаг всё слышит за собой.Да упадет проклятие АллыНа голову убийцы молодого;Пускай умрет не в битве – от стрелыНеведомой разбойника ночного,И полумертвый на хребте скалыТри ночи и три дня лежит без крова;Пусть зной палит и бьет его грозаИ хищный коршун выклюет глаза!Когда придет, покинув выси гор,Его душа к обещанному раю,Пускай пророк свой отворотит взорИ грозно молвит: «Я тебя <не> знаю!»Тогда, поняв язвительный укор,Воскликнет он: «Прости мне! Умоляю!..»И снова скажет грешнику пророк:«Ты был жесток – и я с тобой жесток!»И в ту же ночь за час перед зарейС мечети грянул вещий звук набата.Народ сбежался: как маяк ночной,Пылала ярко сакля Акбулата.Вокруг нее огонь вился змеей,Кидая к небу с треском искры злата;И чей-то смех мучительный и злойСквозь дым и пламя вылетал порой.