Том 2. Гай Мэннеринг

- Потерпите, пожалуйста, немного, миссис Маргарет Бертрам была добрая и разумная женщина, да, добрая и рассудительная, и умела выбирать друзей и душеприказчиков. Возможно, что завещание, выражающее се последнюю волю, или, лучше сказать, распоряжение относительно имущества mortis causa,[254] она поручила какому-нибудь надежному другу.

- Голову даю на отсечение, - шепнул Плейдел полковнику, - что завещание у него в кармане. - Потом, обращаясь к поверенному, он заявил:

- Ладно, сэр, вопрос решается просто. Вот завещание, составленное несколько лет тому назад: поместье Синглсайд отказано в нем мисс Люси Бертрам.

Слова эти поразили всех как гром среди ясного дня.

- Но, может быть, вы, мистер Протокол, можете сообщить нам о каком-нибудь более позднем распоряжении?

- Разрешите, я взгляну, мистер Плейдел, - и с этими словами Протокол взял бумагу из рук ученого адвоката и пробежал ее глазами.

- Слишком уж он спокоен, - сказал Плейдел, - удивительно спокоен. Не иначе как у него в кармане еще одно завещание.

- Что же он его тогда не выкладывает, черт побери? - сказал полковник, выходя из себя.

- Откуда я знаю? - отвечал наш ученый законовед. - Почему кошка не задушит мышь сразу? Нет ли здесь уверенности в своей силе и желания немного подразнить всех, кто ждет? Итак, мистер Протокол, что вы скажете насчет завещания?

- Что ж, мистер Плейдел, оно хорошо написано, составлено по форме и заверено по всем правилам.

- Но оно аннулируется другим, позднейшим распоряжением, которое сейчас в ваших руках, не так ли? - спросил адвокат.

- Должен признаться, что это похоже на правду, мистер Плейдел, - ответил Протокол, доставая пачку бумаг, перевязанных тесемкой и опечатанных на каждом узле и сгибе черными сургучными печатями. - То завещание, которое вы, мистер Плейдел, только что предъявляли, помечено первым июня тысяча семьсот.., года, а на этом, - заявил он, срывая печати и медленно развертывая бумагу, - стоит пометка двадцатого, впрочем нет, двадцать первого апреля сего года, то есть на десять лет позднее.

- Чтоб она повесилась! - воскликнул наш советник, заимствуя это выражение у сэра Тоби Белча[255]. - Месяц и год как раз те, когда с Элленгауэном беда стряслась. Но послушаем все же, что она там пишет.

Тогда мистер Протокол попросил присутствовавших соблюдать тишину и медленным, ровным и внятным голосом стал читать завещание.

Столпившиеся вокруг него люди, в чьих глазах то загоралась, то снова гасла надежда и которые старались среди окутавшего все и вся густого тумана разных юридических формулировок во что бы то ни стало разглядеть настоящую волю покойной, являли собою зрелище, достойное кисти Хогарта[256].

Завещание всех поразило. После перечисления в соответственном порядке всех строений и всех земель Синглсайда и других поместий, как-то: Лаверлеса, Лайелона, Спинстерс-Ноу и бог знает еще каких, сообщалось, что все передается (тут голос чтеца понизился до скромного пиано) Питеру Протоколу, адвокату, как лицу, способностям и честности которого она вполне доверяет (наша высокочтимая и дорогая покойница настояла на том, чтобы указать это именно в таких выражениях), на сохранение (здесь к нашему чтецу вернулись и прежний голос и прежнее выражение лица, а лица некоторых слушателей, которые перед этим так вытянулись, что им мог бы позавидовать сам мистер Мортклок, заметно укоротились) - на сохранение, имея в виду нижеследующие обстоятельства, соображения и цели.

В этих "нижеследующих обстоятельствах, соображениях и целях" и заключалась вся суть дела. Первым пунктом было вступление, утверждавшее, что завещательница происходит из старинного рода Элленгауэнов и что ее почтенный прадед, блаженной памяти Эндрю Бертрам, первый владелец Синглсайда, был вторым сыном Аллана Бертрама, пятнадцатого по счету барона Элленгауэна. Далее утверждалось, что, хотя и было известно, что Генри Бертрам, сын и наследник Годфри Бертрама, ныне Элленгауэна, был в раннем детстве украден у родителей, она, завещательница, твердо убеждена, что он жив и находится где-то на чужбине и что божественное провидение поможет ему вернуть все свои земли.