Том 2. Дни и ночи. Рассказы. Пьесы

С грохотом распахивается дверь в переднюю, откуда полоса света. Голос Людвига: «Что случилось? Почему у вас темно?» Загорается свет. На пороге – Петров в короткой кожаной куртке поверх обмундирования. Рядом с ним – Людвиг, два солдата Национальной гвардии, Гончаренко.

Маша. Боже мой!

При свете видно, что она сидит неподвижно, с револьвером в руке; револьвер с грохотом падает на пол.

Франтишек(идет навстречу Петрову). Дайте обниму вас… (Обнимает его и отходит.) И вас… (Хочет обнять Гончаренко.)

Людвиг. Потом, папа, потом. Инструменты! Товарищ офицер ранен!

Франтишек. Юлий, бегите в мой кабинет, там на стуле сумка. (Петрову.) Куда вас ранило?

Петров(показывает). Сюда.

Франтишек. Людвиг, дай нож!

Петров. Гончаренко, у вас есть нож?

Гончаренко(отстегивает от пояса финку). А вы – доктор?

Франтишек. Доктор, доктор.

Людвиг. Он доктор.

Гончаренко. Тогда пожалуйста.

Петров. Нет, это резать мы не будем. Эта куртка мне дорога как память. Ну-ка, Гончаренко…

Гончаренко стаскивает с Петрова куртку. Видно, что Петрову больно, но он молчит.

Вот так. Гимнастерку режьте. (Без куртки он в полковничьих погонах, без орденов, с одной золотой звездочкой.) На лестнице появляется Мачек, у него в руках сумка с инструментами.

Людвиг(нетерпеливо). Бросайте!

Мачек бросает сумку.

Отец, на!

Франтишек. Таз!

Людвиг сдергивает с полки старинную медную чашу, ставит ее на пол.

Может быть, вы сядете?

Петров. Вам удобнее стоя?

Франтишек. Да.

Петров. Прошу вас. Гончаренко, поставьте «виллис» на тротуар. А то его раздавят танки. Не волнуйтесь, доктор. Спокойней! (Внимательно глядя на Франтишека.) Да, профессор, вы постарели. Когда прошлый раз вы вытаскивали из меня пулю, руки у вас не дрожали.

Франтишек. Я? Вам?

Петров. Да, три года – это немалый срок. А в этом доме, между прочим, мало что переменилось. Только Людвиг был мальчишкой, а теперь стал юношей. Да передвинули этот рояль.

Божена(не выходя из своей долгой неподвижности). Да я постарела за два года концлагеря. Да и вы тоже постарели…

Петров. А вы меня сразу узнали? (Протягивает ей правую руку.) Даже несмотря на это? (Указывает на свою повязку.)

Божена. Да, я вас сразу узнала.

Франтишек стоит в остолбенении.

Петров. Заканчивайте, профессор.

Франтишек. Пан… пан…

Петров. Теперь Петров… полковник

Петров. Ничего, туже. Не бойтесь. (Людвигу.) Где мой револьвер?

Людвиг. Вот он.

Франтишек(закончив перевязку). Все.

Петров. Спасибо. (Пожимает руку Франтишеку.) Я часто вспоминал вас, пан Прохазка. (Кивает на Машу.) А это кто?

Маша(вставая). Старший сержант Кононенкова.

Петров(подходит к ней). Что, землячка, бежала из лагеря?

Маша. Да.

Петров. Медсестра?

Маша. Радистка.

Петров(делает рукой знак, означающий переброску через фронт). Что, из этих?

Маша. Да.

Петров. Ранена в ноги?

Маша. Пожгли.

Петров. Ну, ладно… Еще поговорим. Садись. Поправляйся. Гончаренко, кожанку!

Франтишек. На этот раз вы ничего но знаете о моем сыне?

Петров. Год назад, знаю, был жив. Ну, я поехал.

Божена. Мы вас увидим еще?

Петров. Да. Приеду благодарить вас за гостеприимство.

Франтишек. Какое же это гостеприимство?

Петров. Не за сегодняшнее, – сегодня все гостеприимны, – за тогдашнее, три года назад. (Уходит.)

Гончаренко, Людвиг, национальные гвардейцы уходят.

Мачек. Вы даже не сказали мне тогда, три года назад, что у вас прятался русский…

Тихий. И я, я тоже ничего не знал. Как странно… И даже грустно…

Рев затормозившего автомобиля. В комнату врывается Стефан в форме капитана чехословацкого корпуса. На секунду остановившись в дверях, кричит.