Том 2

к Мэйбл. Эго чувство так глубоко и бескорыстно, так ли¬ шено какого бы то ни было оттенка грубости и эгоизма, что вполне понятной и закономерной становится та боль¬ шая жертва, которую Натти принес ради счастья Мэйбл, добровольно отказавшись от нее. Когда читаешь страницы, посвященные непростым отношениям, которые сложились у Натти, Мэйбл и Джаспера, трудно решить, кто же из них честнее и благороднее. Все ойй вызывают нашу любовь и уважение. В «Следопыте» мы вновь находим все то, что восхища¬ ло нас в уже прочитанных нами романах о Кожаном Чул¬ ке: богатое воображение автора, необыкновенно живо вос¬ создавшего события, «воздух» Америки XVIII века, его уважение к людям «красной кожи», сочувствие к истреб¬ ляемым индейским племенам; правдивость, с которой пи¬ сатель рассказывает о жестокостях и кровопролитиях, со¬ провождавших колонизацию американских земель. Описания природы в «Следопыте» приводили в восторг великого французского писателя Бальзака, современника Купера. «Эта волшебная проза, — писал он, — не только показывает реку и берега, леса и деревья, но ей удается дать одновременно и мельчайшие детали и целое... Когда дух безлюдия заговорит с вами, когда вас очарует свежее спокойствие этой вечной тени, когда вы окинете взором мощную растительность, сердце ваше придет в волнение... Вы перевоплощаетесь в страну; она входит в вас или вы в нее, — не угадаешь, как происходит эта метаморфоза, вы¬ званная гением; но вы не в состоянии отделить почву, ра¬ стительность, воды, их ширь и очертания от волнующих вас интересов». В «Следопыте» Купер показал нам и свое уменье рас¬ крывать сложные человеческие чувства героев, и рисо¬ вать их с необычайной простотой и непосредственностью. Сложен душевный мир не только как будто простых и яс¬ ных Натти, Джаспера, Мэйбл; сложны и противоречивы отношения Мэйбл и Июньской Росы, женщины, воспитан¬ ной в традициях племени; она преклоняется перед своим вероломным мужем — врагом англичан и в то же время глубоко предана Мэйбл, чья человечность и доброта восхи¬ щают ее. Эти душевные конфликты не могут оставить читателя равнодушным, и он с еще большим волнением читает эту книгу. 895

Нам становится грустно, когда на последних страницах «Следопыта» исчезает в лесах одинокий Натти Бампо, испытав всю боль неразделенных чувств и не осуществив¬ шихся надежд. Но Натти не только поэтому становится все более и более одиноким: границы девственных лесов и не¬ тронутой природы быстро отодвигаются к западу. И, как бы ни старался Натти Бампо перегнать ее, непонятная и враждебная ему цивилизация неотвратимо вторгается в его «владения». Через много лет после встречи Следопыта и Мэйбл ей однажды рассказали о знаменитом охотнике, который из¬ вестен как «человек редкой душевной чистоты и большой оригинал» и которого в этой стране у берегов Мохока назы¬ вают Кожаным Чулком...» Под этим прозвищем он и появляется в следующем ро¬ мане о Натаниэле Бампо — «Пионеры». * * Роман «Пионеры» вышел в 1823 году. Это была первая книга Купера о Кожаном Чулке. В ней Натаниэль Бам¬ по — доживающий свой век семидесятилетний чудак-охот¬ ник, а Чингачгук — спившийся старый индеец Джон Мо¬ гиканин. Между приключениями, о которых рассказано в «Сле¬ допыте», и жестокими испытаниями, выпавшими на долю Кожаного Чулка в «Пионерах», прошло более тридцати лет. За это время совершились события огромного истори¬ ческого значения: североамериканские английские коло¬ нии восстали против английской монархии, произошла война за независимость (1776—1783), в которой американ¬ цы победили и создали буржуазно-демократическую республику — Соединенные Штаты Америки. Это была победа буржуазного строя и буржуазного образа жизни. Характерные черты этого жизненного уклада возникают перед нами в романе «Пионеры», где они определяют глав¬ ный конфликт. Судья Мармадыок Темпл, в поместье которого у берегов знакомого нам озера Отсего ютится обветшалая хижина старого Кожаного Чулка, стоит на страже законности, за¬ щищающей буржуазную собственность. Война за независи¬ мость принесла ему власть и богатство. Ему достались зем¬ ли деда и отца Оливера Эффингема, поместье, которое было 896