Читаем Том 2 полностью

Том 2

Василий Дмитриевич Фёдоров , Василий Михайлович Федоров

ПрипоминаяГибель друга,Оспорю мудрость всех наук.Жизнь мчится по закону кругаКруг малыйВходит в больший круг.Есть круг на все,Что станет с нами,Есть круг на радость и беду.Недаром Дант в своем «Аду»Все судьбыОчертил кругами…Дорогагнется,гнется,гнется…Хоть кажется,Что нет прямей,Пока однажды не замкнется,Как у Бориса,На холме…Дорогагнется,гнется,гнется…А говорили:Мы ль слабы!Твердили:Каждый остаетсяХозяином своей судьбы!А что мнеС мысли той мудреной,Когда, забыв уют квартир,Идут мильоны на мильоны,Два мира —Мир идет на мир.Вот и попробуй-ка остатьсяВ своей судьбе самим собой,Когда такой всесветный бойВсе занял:Землю и пространство.НоСреди ужасов и болей,Жесточе становясь и злей,Быть человекомБыл я волен,А эта служба тяжелей.Утратив друга,Полный силы,Я б мог вернутьсяВ край родной,Но от Борисовой могилыМне был начертанКруг иной…Мы в тесномСтанционном залеПопутного состава ждали.Вдруг вестникомВсех божьих карВлетел какой-то комиссар.Мы встали вроде бы виниться,Что возвращаемся назад.Нас подняли его петлицыИ скорбно-сумасшедший взгляд.Глаза гляделиТак неистово,С таким дымкомУ синих глаз,Как два запала,Как два выстрелаИ в самого себя,И в нас.Глухой,Холодный к лепетанью,Что-де Верховный приказал,Он только отмахнулся:— Знаю! —Спросил хрипотно:— Кто летал? —Не поняли.Тогда он четче,Нетерпеливей и острей:— Я спрашиваю,Кто здесь летчик? —Пальнул глазами. —Ну, быстрей!Нас было двадцать,Было двадцать,Стыдливо опустивших лбы…И я не мог не отозватьсяНа голос небаИ судьбы…* * *Дорогагнется,гнется,гнется…Настойчиво и горячоМое плечо на сгибах бьетсяО комиссарове плечо.Как плат узорныйДолгой носки,Что был в нужде незаменим,Шуршала пестрая двухверстка,В пути развернутая им.Всего позорней и постылейБыла нам попранная честь.— Мы отступаем… Отступили…Они вот здесь… А мы вот здесь.На карте, помню, той военной,Вдоль маленького городка,Набухшей, взрезанною венойДрожала синяя река.Косой надрез дошел до леса,И мне казалось,Что вот-вотКровь хлынетИз того надрезаИ карту старую зальет.Мы торопилисьПо шоссейнойИ по проселочной — туда,Где на земле, пока ничейной,Остался брошенный Пе-2.Тот самый,Днями и ночамиВ далекой стороне лесной,Уже совсем перед войнойЛюбовно выхоженный нами.Тот самый,Что был встречен хоромИ громыханием цехов.Тот самый трудный,Над которымВымучивался Петляков.С души поднялсяГолос трубный:— Стой, комиссар!Поверь, не лгу,Я лишь пилотАэроклубный,Взлететь на этомНе смогу!..— Довольно! —И на мне опятьДва синих дымаВ жерлах взгляда,Два выстрела:— Взлетать не надо.Его приказано взорвать.Ты знаешь, что взрывать:Ты строил,Ты, черт возьми, летал!.. Да, да!..Не только вывести из строя,А так,Чтоб не было следа!..Запоминай! —Он карту отдал,Заговорил про динамит,Про то, как весело горитК нему причастныйШнур бикфордов.Полями,Лесом,ПерелескомВсе дальше мчался «газик» наш.И начал видеться пейзажВ каком-то сумраке библейском.Все странно:И любовь до слез,И отчужденность до страданья.Казалось, красота березУже стоит за некой гранью,Казалось, время не бежит,Казалось, стихла скоротечность,Казалось, пасмурная вечностьЧего-то ждетИ сторожит…Спешим —По ветру в колесе! —Наперерез беде тотальнойК той самой страшной полосе,Зачем-то названнойНейтральной…* * *Стоял онНа пустынной пашне,Тоскливо накренив крылаИ плексигласовые башни,Высокие, как терема.Стоял он как бы облаченныйВ одежду млечную стрекоз,Стоял красивый,ОбреченныйИ на распылИ на разнос.И на разносИ на распыл.Поздней он стал бы,Будь плененным,Опасней дюжины шпионов,Врагом заброшенныхВ наш тыл.Ему не стыдно и не больно.Он у врагов, в руках у них,Мог стать предателем невольнымКрылатых родичей своих.Он, одинокий, мог предать ихЕще в их чреве заводском,И даже тех своих собратьев,Что нарождались бы потом.А он и так нам крови стоилИ жизни стоил,Что скрывать!Прав комиссар,Его я строилИ точно знаю,Что взрывать.Так Бульба на свое дитяГлядел, терзаясьМукой схожей:Я породил тебя,И яТебя сегодня уничтожу.В нем,Небокрылом,Все слилосьВ одну махинуБезызъянную.Все вспомнил.Сердце обожглось,Как будто встретилсяС Марьяною.Не мучась именем ее,Забуду все, как при контузии.Взорву я прошлое свое,Развею все свои иллюзии.И для того, как адский взвар,Клейменный чертовой печаткою,Носил взрывчатку комиссар,Потел и я над той взрывчаткою.Мы тяжесть смертную внесли,Встревоженные чем-то жутким,В кабину, где к приборам чуткимСходились нервные узлы.Тут я увидел,К небу зоркий:По краю облака, врасплох,Подобно санкам с белой горки,К нам скатывался легкий «шторх».Казалось, нас мороз морозил,А он, приметивший Пе-2,Скользил с присвистом,Как полозьяСкользят по синейГлади льда.Тот «шторх»,Тот «Аист» из ворон,Что так недавно РиббентропомБыл нам в подарок поднесенОт покорителя Европы.Тот «шторх»,Его я узнавал.Как не узнать,Когда всесветноОн нагловато стартовалВ те дниСо всех полос газетных.Покамест«Аист»Сел на луг,Пока рулил,Мы поспешилиПорвать тугие бензожилыИ выйти через бомболюк.Во мне жил страх,Но с плеч гора,Когда, пропахшие бензином,Мы запалили два шнураИ, пятясь, поползлиВ низину…Два огонькаВ траве дымили,Шипели, как шипит гюрза.О, как они похожи былиНа комиссаровы глаза!Тот полз, как плыл,Скрывая плечи,А я, хоть и совсем не трус,Заслышав лязг ненашей речи,ПрипряталсяЗа рыжий куст.Смеясь,Друг другу что-то каркая,Враги уже так близко шли,Что видел яПланшетку с картоюМоей,Моей,Моей земли!Они смеялисьВ полный рот,А справа гнул траву сухуюВинтом, кружившим вхолостую,Их голенастый самолет…* * *Я вспомнил,Что летал когда-то,Что у меня была звезда.Кто хоть однаждыБыл крылатым,Приписан к небу навсегда.Земной,Но в тяге к неземномуПриписан всей своей судьбой,Кровинкой, клеточкой любойНе просто к небу,А к Седьмому…Я знал, что взрыв,Его рассеянье,Накроет и меня огнем.А «шторх» стоял.Свое спасениеТеперь я виделТолько в нем.Скорей!Минута дорога!В кабину б сестьИ присмотреться.В конце концов, и у врагаНа том же местеБьется сердце.Фашисты могут убивать,Но там же ставят элероны.Науки мудрые законыОни не могут попирать.Не знаю,По моей ли волеИль по своей,Сыграв в козлы,Машина поднялась над полемС набором синей крутизны.Она брала все круче, круче,Она уже несла меняНад взрывом,Близким и гремучим,Над жаркою взрывною тучей,Над красной кипенью огня.Она летелаС разворотом,Казалось, на хромом крыле,Как будто своего пилотаВысматривала на земле.Высок был взрыв,Огонь был плотен,Была невидимой земля.Я самолету дал руляИ крылья повернул на полдень.На полдень!На высокий свет,Когда земляВерней глядится.На полдень,Лучший из примет,На полдень,Чтоб не заблудиться.Потом я глянул за пожар,За отсвет горестного праздника,Где на шоссе, застыв у «газика».Еще стоял мой комиссар.СчастливейЗлого божества,За счастьеЗаплативший дорого,Я сатанел от торжества,Я пел и плакал от восторга.Я с песней юности летел,Я плыл по синевеС той песней,Что Марьяне пелВ сибирской стороне.Как ни летел,Как ни глядел,Но в небесах скупыхЯ звезд не видел голубых,Не видел золотых.Как ни летел,Как ни глядел,Все время видел ту,Опять попавшую в бедуКровавую звезду.Как ни летел,Как ни глядел,Я видел с высотыГоревшие огнем бедыЛишь красные цветы.В огне ветровОт тех цветов,Что родила война,Летят засеять временаСтальные семена…Машина высиласьИ высилась,И ветер терся о бока.Уже Седьмое небо близилось,Уже редели облака.На крылья падал свет полуденный,На их кресты, чужие нам.И вот зенитные орудияУдарили по тем крестам.Чужими крыльями возвышенный:— Свой!.. Свой!.. —Кричал я с высоты,Но гневная земля не слышалаИ снова целилась в кресты…И стала мысль мояПронзительной:Неужто мне не долететьИ под личиной омерзительнойВот так безвестно умереть!Среди нескошенного клевераМои останки догорят,Традиционного пропеллераНа месте том не водрузят.По русским вековым традициямИ старики и ребятьеОславят это место фрицевым,Не зная, что оно мое.Ну нет!Отринув мысли страшные,Загадки загадав рулям,Какие-то сверхпилотажныеВыписывал я кренделя.Земную силу и небеснуюЯ заклинал заклятьем слов:— Ты пронеси меня над бездною!Ну, пронеси! —И пронесло.И пронесло над всеми страхами,И я сказал машине:— Гут!.. —Когда зенитки отбабахали,Обидно стало:Плохо бьют.Так думал я, удачей хвастая,Но тут же,Радость омрачив,Как факел, красный И-16-йВдруг вымахнул и застрочил.Уже не ждал исхода доброго,Знал наперед, смиряя дрожь,Что от такогоКрутолобого,Как от зениток, не уйдешь.Забыл я и слова хвалебные,Опять мне стало не до них.Заход—И звезды семинебныеПосыпались из глаз моих…Заход…Ошеломленный, раненный,В сознанье, что еще живой,Косынку, помнится, МарьянинуЯ выбросил над головой.Должно, в секунду ту опаснуюМеня лишь это и спасло…Куда ее с каймою красноюВысоким ветром занесло?..Мой разум потерял сознание,Но даже в смутной пеленеИм отданные приказанияЕще работали во мне.И вдруг…Снижение…Снижение…Близка земля…Кусты…Трава…Закон земного притяженияВступил в жестокие права.И — ночь!..И странное свеченье!И бред,И боль,И страх в душе,Что я упал на том ничейном,На том горячем рубеже…* * *Зачем они?Куда они?Ко мне из ночи торопливоБегут бикфордовы огни,Все к сердцу, к сердцу —К центру взрыва.Бегут огни,Вот-вот удар…Нет, это с огненным зарядомМеня расстреливает взглядомНеумолимый комиссар.Был приговор суров и краток:В распыл меня,На синий дымЗа то, что не пополз за ним,Когда он уползал в распадок.Печальный круг в моей судьбеЗамкнул он, холодно сказавши:— Ответь мне,Без вести пропавший,Что доложить мне о тебе?Как ты, погибшие в позоре,Как ты, утратившие честь,Теряют имя…— Имя есть!..Я Горин!..Я Василий Горин!..— Эх, Вася, Вася,Друг ты мой,Мечтал я встретиться иначе… —И вижу, плачет надо мной,Но разве комиссары плачут?!Да нет, такого не проймешь,Нет, нет, не мог он прослезиться.Нет! В комиссаровых петлицахПтиц не было…— Не узнаешь?..В глазахЕще туманы плыли,Дрожала серая пыльца.Вдруг ветерок —И проступилиЧерты знакомого лица.Синели щекиВ бритом глянце,На лоб свисалЦыганский чуб…И вспомнил я аэроклубИ Федю Зыкова, «испанца».Так звался он, товарищ наш,За то, что в памятное летоШумел, идя на пилотаж:— Даешь Бургос!— Даешь Толедо!Уже тогда имел он видыВ своей цыганской головеНа крыльяхПодоспеть к Мадриду,А подоспелК родной Москве.Былых фронтовСменился адрес,А враг все тот,Такой же злой.— Что, Федя…То есть дон Фернандес?— Так... Радуюсь, что ты живой…Слезился глазСлезой нетрезвой.— Прости…— За что?! —И он, обняв:— Ведь это я тебя подрезал…Ты понимаешь, Вася… Я!..— Как ты?! —Я застонал невольноИ памятью упал во тьму…Но как бы ни было мне больно,Случится — я опять пойму!Поймет ли насПотомок дальний,И догадается ли онО том, что к полосе нейтральнойЛетели пули с двух сторон.Он как бы и мудрей и старе,Но где-то там, уже в раю,В моем безумном комиссареПризнает ли он кровь свою?Мы все в пылу.Мы прямо с пыла.Не остудил бы скрип пера,Что, дескать, и не надо былоВсе то, что былоУ пра-пра…Пусть будет так.Но, встретив друга,Оспорю мудрость всех наук.Жизнь мчится по закону круга:Круг малыйВходит в больший, круг.Любая точка замыканьяВ итоге жизни и борьбыКак утверждение судьбы,А вместе с темИ отрицанье…Прав и неверующих суд,Но правдой очень поздней меры,Которую солдаты верыСвоей борьбою пронесут.Все круг:Круг радости и гнева,Круг разрушенья,Крут творца,Круг от посева до посева,Круг от рожденьяДо конца…

Перейти на страницу:

Все книги серии В. Фёдоров. Собрание сочинений в 3 томах

Читаем Том 2 полностью

Том 2

Похожие книги

Все жанры