Том 2

Катерина. Не волнуйся, Мирон Федотович, не кричи, успокойся. (Берет у него палку, отнятую у Явдохи, переламывает ее о колено, отбрасывает куски в сторону.) Э, какие у вас, у фронтовиков, нервы слабые!

Мирон. Я ж контуженый, Катерина. Справки мне показывает!.. Пойдем-ка, Явдоха, в сельсовет, чего тут время терять! Посмотрим там, сколько у тебя огородов числится. Кто знает, где ее огороды?

Первая женщина. Да я знаю.

Мирон. Ну, пойдем с нами. Не боишься, что тяпкой зарубает?

Первая женщина. Не такое лихо видали.

Присмиревшая Явдоха, бормоча что-то про себя, идет со двора, за нею Мирон с женщиной.

Марфа. На кого руку подняла? На колхоз замахивается. Не подумает, безмозглая голова: что б мы делали сейчас, бабы, после такой войны, если б не колхоз? Сидела бы каждая в пустой хате, хоть кричи, хоть головой об стену бейся — кому ты нужна со своими злыднями?..

Третья женщина. Ох, бабы, не одна Явдоха дело нам поганит! У моей соседки тоже справка от фершала, а на базар такие оклунки носит на себе — с земли не поднимешь.

Вторая женщина. Ну, покажи, Марфуша, что там еще есть.

Марфа открывает крышку ящика.

Вера(вынимает из мешка мануфактуру). Вот сатинчик хороший! Такого бы Мирону на рубаху.

Третья женщина. Зачем ему такая рубаха? И в казенной походит. Он же не насовсем пришел.

Марфа(поглядывает тревожно за село, Катерине, тихо). То жито — во второй бригаде. Что ж их не видно? Уже вечер… Вон машина чья-то едет.

Вера. А ну, Марфуша, примеряй. Мужское или бабское? (Надевает на нее дамский жакет.) Нет, бабское, тут и юбка к нему есть. А ваты намостили! Для чего столько?

Вторая женщина. Это нам, в первую бригаду. Может, еще придется носить семена из Глафировки, так чтоб плечи не давило.

Марфа. А это нашей бригадирше. (Накидывает Катерине на плечи красивую материю.) Сошьем ей платье по моде. Вот тут так, тут подобрать, тут припустить. Ну, Катя, ты в этом платье прямо на артистку будешь похожа.

Катерина прихорашивается, мельком взглядывает, как в зеркало, в кадушку с водой, вздохнув, снимает и сворачивает отрез. Через хозяйственный двор к правлению идет Андрий. Женщины поспешно заколачивают ящик. В другой стороне, за хатой, слышен шум подъехавшей машины. Одновременно к женщинам подходят: с одной стороны — Андрий, с другой — Мусий Петрович и Стешенко с косами, за ними — Кость Романович. Мусий Петрович в чистой белой рубахе.

Кость Романович. Здравствуйте! А, и председатель тут! У него контрабандой жито косят, а он и не знает.

Мусий Петрович идет с косой, задевает ею ветки яблони, сваливает железную трубу летней печки.

Мусий Петрович (возбужденно). Есть почин! Андрий Степанович, ставь магарыч. Два гектара скосили.

Стешенко. Куда ж ты, Мусий Петрович, с косой на людей лезешь! Поставь ее.

Мусий Петрович ставит косу у плетня.

Это он от страху ошалел. До него только сейчас страх дошел. Нестроевик!

Кость Романович. Нарушителей обязательного постановления привел. Захватил на месте преступления.

Андрий. Где вы были?

Стешенко. На передовой были, товарищ председатель.

Андрий. Жито косили?

Мусий Петрович. Эге!

Андрий. На минах? Кто вас туда послал?

Мусий Петрович. Что спрашивает?

Стешенко. Спрашивает, кто нас послал.

Мусий Петрович. А! Я послал. Я же все-таки бригадир, имею власть над людьми. Ты не шуми, Андрий. Нам уже и от Кость Романовича влетело. Это же не по-хозяйски — такое жито бросать. Подумал я, подумал — жито второй бригаде принадлежит, Нюрка косить его не обязана. А кто в нашей бригаде больше всех на свете пожил? Дид Мусий. Ну и пошел, богу помолясь. Встретил его (на Стешенко), и он за мной увязался.

Марфа. Значит, вы не себе?

Стешенко. Как — не себе? А кому ж? Гитлеру, что ли?

Андрий. Ну, понятно… Если б имел я права, как в армии, я бы вам сейчас по трое суток гауптвахты пленил.

Мусий Петрович. На губвахту? Нет, я домой пойду, старухе надо показаться.