Том 2

— Да, планирование! — продолжал Борзов. — Дали нам крылья, машем, машем мы ими, а взлететь не можем. Сколько грузу еще на ногах, этого бюрократизма проклятого!.. Ты меня, Петр Илларионыч, знаешь, энергии у меня хватает, без дела сидеть не люблю. Послали меня в колхоз — так дайте же мне возможность развернуться там по-настоящему! Если и мне, как моему предшественнику, считать там эти несчастные копейки и граммы, по пятнадцать яиц от курицы-несушки в год собирать, я же от скуки подохну! Нет, куда ни кинешься, того нельзя, то не разрешается, то надо еще согласовать. Вот третий раз приезжаю сюда насчет локомобиля. Стоит у нас в колхозе государственный локомобиль с той самой оросительной сети, что не достроили. Кой-какие части уже сняты, ржавчина его ест, но еще можно наладить его и пустить в ход. Прошу: дайте нам этот локомобиль, торфу у нас неисчерпаемые запасы, есть жерновой постав — оборудуем мельницу, и своим колхозникам нужно зерно молоть, и со стороны, может, какую тысячу рублей подзаработаем. Нет, никто не решается сказать мне одно-единственное слово: «Бери». Пусть лучше совсем погибнет машина, чем использовать ее не по назначению. А со снабжением что у нас делается? В колхозе совершенно нет транспорта, кроме конных телег. Как жить в наше время без автотранспорта? Возим с сахзавода жом для скота, сам жом стоит копейки, а за доставку платим автоколонне тысячи рублей. И ведь нам причитается машина! Еще с прошлого года потребкооперация должна колхозу за молокозакуп автомашину — до сих пор не можем получить!.. Я считаю, Петр Илларионыч, вот это у нас еще неправильно делается — подачки какие-то, а не снабжение! Приезжает товарищ Крылов в колхоз и, если его там настойчиво попросят, то даст, как бы из милости, столько-то сотен листов шифера или автомашину. Значит, выезжает он в колхозы и везет с собою в портфеле какие-то резервы для раздачи нуждающимся — память о посещении колхоза первым секретарем обкома партии. Нехорошо это, некрасиво! Это же не система. А как быть тем колхозам, которых он не посетил? Вот у нас он не был ни разу и еще, может, пять лет не приедет. Как же нам жить? Чем нам крыть коровники? На чем хлеб возить в поставку?..

Разговор перекинулся на воспоминания.

— Ну, что там сейчас, в Троицке? Как Руденко в колхозе работает? Как Глотов, Грибов, Нечипуренко?

Мартынов рассказал.

— Эх, Петр Илларионыч, — махнул рукой Борзов, — как повидал я других секретарей райкомов, да сам под их начальством походил, да вот теперь в колхозе поработал, — ей-богу, я не самым плохим был секретарем! На меня стучали кулаками, и я стучал; на меня давили, и я давил. А насчет планов мы все тогда были так воспитаны: выполняй любой ценой и не рассуждай, что из этого получится! Помню, еще в Лужниковском районе, составил я хлебофуражный баланс и налетел на меня один бо-ольшой представитель! «Что-о? Балансами занимаетесь? Кто вам разрешил это делать? Для свиней зерно оставляете? Собираетесь свиней хлебом кормить? Ячмень — это тот же хлеб! Вы кто — дурак или вредитель?» Конечно, когда перед тобою так ставится вопрос, то скорее согласишься признать себя дураком. А как без зерна сало получить? Чем же кормить свиней, если всерьез заниматься животноводством? Соломой? Вот как оно было. Думаешь, у меня не болело сердце, когда иной раз заставлял колхоз сортовые семена вывозить в хлебопоставку?.. Я вот читаю сейчас в журналах: в некоторых морях у нас повыловили рыбу до мальков. Это еще похуже, чем колхоз оставить без хлеба на трудодни. Тут все же с урожаем дело связано, со стихиями, а там ни град, ни засуха не мешают рыбе плодиться. Не надо ни пахать, ни сеять, сумей только сберечь то, что сама природа тебе дает. И то вот к чему привело это «давай, давай!»…

Все же со мною как-то нелепо получилось, — продолжал Борзов. — Вроде как бы в бою, при атаке поскользнулся и сломал ногу. Не от пули, не от осколка получил ранение, а от собственной неосторожности. Если бы не этот дурацкий случай с Мухиным — что бы, я не работал сейчас секретарем райкома? Хуже Гусева бы работал? Не смог бы перестроиться?..

Но это Мартынову было уже неинтересно слушать, и он стал прощаться.

— Вижу по костылю, — задержав его руку в своей, сказал Борзов, — что ты недавно из больницы выписался. Слышал, слышал, какой с тобой был случай, как ты чуть не угробился. Ну и как теперь? Куда после больницы? На старое место?

— Вероятно, пошлют в другой район, — ответил, помолчав, Мартынов.

— Да? В другой район? Есть такая наметка?.. А Марья Сергеевна как? — совсем некстати спросил Борзов.

— Ее, пожалуй, назначат директором Надеждинской МТС.

— Ну-у?.. Вот не ожидал от своей бывшей супруги таких талантов! А справится?

— Ей за это время там было у кого поучиться работать. Ты не знаешь его, Долгушина. Без тебя уже прислали его к нам директором МТС.

— А его что же — переводят куда?

— Да так, в общем, кое-что намечается, — неопределенно ответил Мартынов.