Том 2

— О чем разговор? — спросил Мартынов.

— Все о. том же, Петр Илларионыч, — ответил Руденко. — О севооборотах.

— Если мы не наведем порядка на полях, — сердито говорил Савченко, — тогда покупайте мне вертолет, чтоб я успел за сутки побывать возле всех машин!

— А почему же ты, Андрей Ильич, — заметил Долгушин, — ничего не говоришь о засоренности почвы, о разрушении структуры? Разве только в том беда, что тебе и кухарке далеко бегать от трактора к трактору? Учу и учить буду всех вас, работников МТС: не отрывайте наших механизаторских забот и печалей от урожая!

— Так это, я считаю, всем ясно, что без правильного севооборота мы и урожая хорошего не получим! — сказал Савченко. — Что говорить, вот на моих глазах, за то время, что работаю в Надеждинской МТС, земля стала хуже родить. Раньше тут у стариков была поговорка: «Два дождя в маю;´ — и на агротехнику наплюю!» А теперь, я замечаю, эта поговорка уже недействительная. Мало двух дождей в мае месяце. Пусть даже весь май льют дожди, а если в июне засуха, хлеба не будет. Озимые, может, выйдут, а яровые погорят. Земля стала неструктурной, комочков нет, распыленная, как зола, не держит влагу. На такую землю чуть не каждый день нужен дождь и в мае и в июне — тогда только будет хороший урожай.

— Прав Савченко, и вы правы, Христофор Данилыч, — соглашался Руденко. — Без севооборотов мы допашемся до ручки! Знаешь, Илларионыч, как тут пахали, сеяли? Уборка срывается, какие-то культуры еще не убраны, а надо уже озимую сеять. Выбирают свободные участки и сеют где попало. Так же и под зябь пахали. Где чистая стерня, свезли солому — там пашут, где не свезли — там бросают. А потом весною, которые культуры поценнее, те размещают по зяби, что второстепенное — по весновспашке. Я в ужас пришел, когда наша агрономша еще зимою составила карту полей. Восемьдесят семь участков! И квадратами, и клиньями, и кругами, и гитарами, и балалайками! Укрупняли колхозы, чтоб увеличить и земельные массивы, чтоб был простор машинам, а тут размельчили участки и совершенно уничтожили севообороты! Что же это получается?

— Что получается? — усмехнулся Мартынов. — Об этом ты, Фомич, спроси бывшего председателя Троицкого райисполкома товарища Руденко, у которого, кстати, был и районный отдел сельского хозяйства с огромным аппаратом специалистов.

— А этих специалистов, — взвился Руденко, — не спрашиваясь товарища Руденко, товарищ Борзов посылал уполномоченными в колхозы! Что мог сделать районный землеустроитель, если он все лето сидел уполномоченным в одном колхозе? Да и вообще тогда не очень-то считались с райисполкомом и с его специалистами, нет, давай уж о прошлом не вспоминать, а то много насчитаем виноватых!..

Мартынов увидел в вагончике на полке книги, поднялся, поглядел на корешки. Среди брошюр по сельскому хозяйству и художественной литературы отдельной стопкой были сложены учебники для старших классов средней школы.

— Кто это у вас в школу ходит? — спросил он у Савченко. — У вас же в Надеждинке нет вечерней средней школы. Да и занятия уже всюду закончились.

Савченко замялся.

— Да это так… Для повторения. Когда свободное время есть…

Руденко стал рассказывать Мартынову о делах в колхозе:

— Все оказалось гораздо труднее, чем представлялось мне, когда я шел в колхоз. Помнишь наши речи на том партактиве? «Сделаем своими руками!» Одних благих намерений мало, чтобы поднять хозяйство, когда приходишь на пустые амбары и пустую кассу. Ведь я же, кроме долгов, ничего не принял от Гусельникова. Колхозники-то мне верили, что я пришел сюда работать, не мух ловить, но все же присматривались: а как он сумеет в таком положении обернуться?.. Обернулся. Теперь уже легче. Скоро урожай начнем убирать, уже видим его. Свинины продали на восемьдесят тысяч и еще пятьдесят голов на откорме. За свеклу получаем уже по контрактации. Начиная с марта авансы даем по два рубля. Но чего мне это стоило! — Руденко снял кепку, потеребил свои рыжие волосы, покрывшиеся каким-то странным пепельным налетом, будто ему припудрили голову — потускнело золото. — Видишь? Седеть начал. Это все за прошлую зиму…