Том 2

— Я попытаюсь пройти мимо часовых, — ответил Дик. — И если кто-нибудь остановит меня, я спокойно скажу, что иду молиться за Пройдоху. В церкви уже, вероятно, молятся о его бедной душе.

— Выдумка несколько простовата, — сказала девушка, — но может сойти.

— Тут дело не в выдумке, а в дерзости; — возразил молодой Шелтон. — В трудную минуту дерзость лучше всяких ухищрений.

— Вы правы, — сказала она. — Хорошо, ступайте, и да хранит вас небо! Вы оставляете здесь несчастную девушку, которая любит вас, а также другую, которая питает к вам самую нежную дружбу. Помня о нас, будьте осторожны и не подвергайте себя опасности.

— Иди, Дик, — сказала Джоанна. — Уходя, ты подвергаешь себя не большей опасности, чем оставаясь здесь. Иди, ты уносишь с собой мое сердце. Да хранят тебя святые!

Дик прошел мимо первого часового с таким уверенным видом, что тот только изумленно взглянул на него. Но на второй площадке воин преградил ему путь копьем, спросил, как его зовут и зачем он идет.

— Pax vobiscum, — ответил Дик. — Я иду помолиться за душу бедного Пройдохи.

— Охотно верю, — ответил часовой, — но идти одному не разрешается.

Он перегнулся через дубовые перила и пронзительно свистнул.

— К вам идет человек! — крикнул он и позволил Дику пройти.

В конце лестницы стояла стража, ожидавшая его прихода. И когда часовой еще раз повторил свои слова, начальник стражи приказал четырем воинам проводить его до церкви.

— Не давайте ему ускользнуть, молодцы, — сказал он. — Отведите его к сэру Оливеру, если вам жизнь дорога!

Открыли дверь. Двое воинов взяли Дика под руки, третий пошел впереди с факелом, а четвертый, держа наготове лук и стрелу, замыкал шествие. В таком порядке они проследовали через сад, сквозь плотную ночную тьму и падающий снег и подошли к слабо освещенным окнам монастырской церкви.

У западного портала стоял пикет запорошенных снегом стрелков, которые прятались от ветра под аркой. Проводники Дика сказали им несколько слов, и только тогда их пропустили в святилище.

Церковь была слабо освещена восковыми свечами, горевшими в алтаре, и двумя-тремя лампами, висевшими на сводчатом потолке перед усыпальницами знатных семей. Посреди церкви, в гробу, лежал мертвый шпион с набожно сложенными руками.

Под сводами раздавалось торопливое бормотание молящихся; на клиросе стояли коленопреклоненные фигуры в рясах, а на ступенях высокого алтаря священник в Облачении служил обедню.

При виде новоприбывших один из одетых в рясу мужчин поднялся на ноги и, сойдя с клироса, спросил шедшего впереди воина, что привело их в церковь. Из уважения к службе и покойнику они разговаривали вполголоса; но эхо громадного пустого здания подхватывало их слова и глухо повторяло в боковых приделах.

— Монах! — сказал сэр Оливер (ибо это был он), выслушав донесение стрелка. — Брат мой, я не ожидал вашего прихода, — продолжал он, поворачиваясь к молодому Шелтону. — Кто вы? И по чьей просьбе вы присоединяете свои молитвы к нашим? 

Дик, не снимая капюшона с лица, сделал сэру Оливеру знак отойти немного в сторону от стрелков. И как только священник отошел. Дик сказал:

— Я не надеюсь обмануть вас, сэр. Моя жизнь в ваших руках.

Сэр Оливер вздрогнул, его толстые щеки побледнели; он долго молчал.

— Ричард, — сказал он наконец, — я не знаю, что привело тебя сюда; наверно, что-нибудь дурное. Но во имя нашей прошлой дружбы я тебя не выдам. Ты просидишь всю ночь на скамье рядом со мной; ты просидишь со мной до тех пор, пока милорд Шорби не будет Обвенчан; если все вернутся домой невредимыми, если ты не замышляешь ничего дурного, ты уйдешь куда захочешь. Но если ты пришел сюда ради крови, кровь та падет на твою голову. Аминь!

Священник набожно перекрестился, повернулся и поклонился алтарю.

Он сказал несколько слов солдатам, взял Дика за руку, провел его на клирос и посадил рядом с собой на скамью. Молодой человек приличия ради сейчас же опустился на колени и, казалось, погрузился в молитву.

Но мысли его и глаза блуждали по сторонам. Он заметил, что трое воинов, вместо того чтобы вернуться домой, спокойно уселись в боковом притворе; и он не сомневался, что они остались здесь по приказанию сэра Оливера. Итак, он в западне. Эту ночь он проведет в церкви, среди мерцающих огоньков и призрачных теней, глядя на бледное лицо убитого им человека; а утром его возлюбленную у него на глазах обвенчают с другим.

Но, несмотря на грустные мысли, он овладел собой и терпеливо ждал.  

ГЛАВА IV В МОНАСТЫРСКОЙ ЦЕРКВИ

В монастырской церкви города Шорби служба шла, не прекращаясь, всю ночь, то под пение псалмов, то под звон колокола.

За шпиона Пройдоху молились усердно. Он лежал так, как его положили: мертвые руки, скрещенные на груди, мертвые глаза, устремленные в потолок. А рядом, на скамье, юноша, убивший его, ожидал в сильнейшей тревоге наступления утра.

Только однажды в продолжение этих часов сэр Оливер обернулся к своему пленнику.