Читаем Том 2 полностью

— Так точно, теперь так не говорят! — отчеканивая каждое слово, ответил Алеша. — А я не могу: привычка! Так прикажете разбудить Николая Петровича?

— Обойдется и без приказа, сама разбужу, — сказала Наталья Павловна, направляясь в соседнюю комнату.

Спустя некоторое время из спальни следом за Натальей Павловной вышел и Кондратьев, на ходу застегивая подтяжки и щуря припухшие глаза. Кивком головы он поздоровался с Алешей, тот притронулся пальцем к курпею кубанки и прищелкнул каблуками.

— Алеша приехал к тебе с командой, — сказала Наталья Павловна, наливая в таз теплой воды. — Говорит, была команда, буди — и все!

— Правильно, — сказал Кондратьев, — так и надо… Алеша, ты все бумаги захватил? У меня на столе лежала карта лесных полос.

— И бумаги, и карта — все в машине, — ответил Алеша. — Советую, Николай Петрович, прихватить сапоги. В пути да и на местности ожидается жуткая грязища!

— Возьмем и сапоги.

Перед зеркалом Кондратьев потянулся, потрепал взъерошенные волосы, разгладил у глаз морщинки. «С каждым днем не молодею, а старею, вот что обидно», — подумал он и пошел умываться. Умывшись и вытирая лицо и шею, он опять остановился перед зеркалом, причесал мокрый седой чуб, затем надел гимнастерку и застегивая пуговицы, сказал:

— Вот я и готов… Алеша, цепи на колесах есть?

— Так точно, достал вчера вечером. Думаю, что маршрут преодолеем успешно.

— Дело идет к зиме, — заговорила Наталья Павловна, готовя на стол чай. — Может, Коленька, и валенки положить?

— Нет, обойдусь без валенок. Алеша, садись с нами чай пить.

— Благодарю, с заправочкой у меня полный порядок! — И Алеша ударил ладонью о ремень. — Жена своевременно побеспокоилась — и чай пил, и завтракал… Так что разрешите мне отбыть к машине.

Любуясь и выправкой и молодцеватым видом своего помощника, Кондратьев только кивнул головой, и Алеша, умело повернувшись на каблуках, вышел из комнаты, стараясь как можно тише стучать подковами.

— Что-то не нравится мне твой помощник, — сказала Наталья Павловна, наливая мужу чай.

— Почему ж он тебе не нравится? — спросил Кондратьев, намазывая на хлеб масло. — Парень он честный, исполнительный, слову своему хозяин, а главное — боевой и неунывающий. Дай ему любое поручение — и он выполнит с удивительной точностью. Я еще не знаю случая, чтобы он сказал: «Нельзя сделать, не могу сделать…»

— Все это так, — согласилась Наталья Павловна, — но уж очень он все делает на военный манер. «Была команда подавать машину». А почему не сказать проще и красивее: «Меня просили подать машину»? У меня он спрашивает: «Прикажете разбудить Николая Петровича?» Да что я ему, генерал какой, что он ждет моего приказа…

— Верно, это у него есть, — сказал Кондратьев, звеня ложечкой в стакане. — Пять лет работы в крупном оперативном штабе дают себя знать.

— В штабе так нужно, — возразила Наталья Павловна, — а в райкоме требуется другой язык.

— О деталях, Наташа, не спорю, — согласился Кондратьев, прихлебывая чай из стакана, — но, я вижу, Алеша приобрел на войне такое замечательное качество характера, какому может позавидовать не один наш партийный работник… Ну, так вот. — Он встал, подтянул пояс. — Две недели я не буду в Рощенской. Если станут звонить из крайкома на квартиру, так и скажи: «Лес сажает…» Скажи, для шутки, что заделался лесоводом… — Он обнял Наталью Павловну, поцеловал в щеку. — Ну, оставайся. А Алеша парень славный! Ты его еще узнаешь и полюбишь…

Дождик все еще моросил, стараясь промочить землю насквозь, утро выдалось хмурое, даль была скрыта, над станицей низко-низко нависли тучи. Кондратьев уселся я машину, это был «ГАЗ-67», закутался в бурку, взглянул на молчавшего шофера — на его суровом лице было написано: «Я готов ехать куда угодно, колеса укручены цепями, мотор сильный, руль в крепких руках».

— Яша, сперва поедем в Белую Мечеть, — сказал Кондратьев и посмотрел назад: там сидел Алеша.

От Рощенской до Белой Мечети лежала старенькая гравийная дорога, за лето изрядно побитая, с частыми выбоинами, в которых небольшими зеркалами блестела вода. Дождь все припускал и припускал, вода стекала бугорками по смотровому стеклу. «Да, погодка такая, что только лес сажать», — подумал Кондратьев, сильнее закутываясь в бурку. А машина, казалось, не замечала ни дождя, ни калюжин и мчалась так, что только грязные брызги заливали капот и смотровое стекло.

Проехали еще несколько километров, и сквозь мутное стекло Кондратьев увидел высокие и темные силуэты, — то ли это были копны, расставленные прямо на дороге, то ли это верблюды шли навстречу машине.

— Алеша, а присмотрись: что это чернеет?

— Кажется, верховые. — Алеша наклонился к стеклу. — Так точно, два верховых в бурках. Это, верно, Тутаринов и Стегачев.

— Яша, останови.

В тот момент, когда всадники посторонились и свернули на обочину, задние колеса поползли в сторону, точно их сдуло туда ветром, и машина остановилась поперек дороги.

Перейти на страницу:

Все книги серии С.П.Бабаевский. Собрание сочинений в 5 томах

Похожие книги