Том 15

Президент Линкольн никогда не отваживается сделать шаг вперед, прежде чем создавшееся положение и всеобщее требование общественного мнения не сделают невозможным дальнейшее промедление. Но стоит «old Abe» [ «старине Эйбу» (Аврааму Линкольну). Ред.] однажды убедиться, что такой поворотный момент наступил, как он поражает и друзей и врагов какой-нибудь неожиданной, по возможности бесшумно проведенной операцией. Так, совсем недавно он самым незаметным образом предпринял неожиданный шаг, который полгода назад, возможно, стоил бы ему президентского кресла, а еще несколькими месяцами раньше вызвал бы бурю дебатов. Мы имеем в виду устранение Мак-Клеллана с поста commander in chief [главнокомандующего. Ред.] всеми армиями Союза. Прежде всего, Линкольн заменяет военного министра Камерона энергичным и бесцеремонным юристом г-ном Эдвином Стантоном. Стантон тотчас же разослал генералам Бьюллу, Галлеку, Батлеру, Шерману и другим командующим военных округов и начальникам экспедиционных отрядов распоряжение о том, что впредь все приказы, как предназначенные для общего сведения, так и секретные, они будут получать непосредственно от военного министерства, и, с своей стороны, должны представлять свои доклады непосредственно военному министерству. Наконец, Линкольн отдал несколько приказов, подписав их присвоенным ему по конституции званием «Commander in chief of the Army and Navy» [ «главнокомандующего армией и флотом». Ред.]. Таким «бесшумным» способом у «молодого Наполеона»[289] было отнято верховное командование всеми армиями и оставлено лишь командование армией на Потомаке, хотя за ним и был сохранен титул «commander in chief». Переход верховного командования к президенту Линкольну удачно ознаменовался успехами в Кентукки, Теннесси и на Атлантическом побережье.

Пост commander in chief, который до сих пор занимал Мак-Клеллан, унаследован Соединенными Штатами от Англии и приблизительно соответствует званию grand connetable [великого коннетабля. Ред.] в старой французской армии. Во время Крымской войны даже Англия убедилась в нецелесообразности этого устаревшего института. Поэтому был достигнут компромисс, в результате которого часть прежних прерогатив commander in chief была передана военному министерству.

Мы еще не располагаем необходимым материалом для суждения о фабианской тактике[290] Мак-Клеллана на Потомаке. Однако не подлежит никакому сомнению, что его влияние действовало подобно тормозу на ведение войны в целом. О Мак-Клеллане можно сказать то же самое, что Маколей говорит об Эссексе:

«Военные ошибки Эссекса вытекали главным образом из его политической нерешительности. Он был честен, но отнюдь не был горячо предан делу парламента, и наряду с серьезным поражением он ничего так не боялся, как решительной победы»[291].

Мак-Клеллан, подобно большинству кадровых офицеров, получивших образование в Уэст-Пойнте[292], благодаря esprit de corps [кастовому духу. Ред.] более или менее тесно связан со своими старыми товарищами во вражеском лагере. Все они одинаково ревниво относятся к выскочкам из числа «штатских». Война, по их мнению, должна вестись чисто профессиональным образом, иметь своей неизменной целью восстановление Союза на его старой основе, и поэтому она, прежде всего, должна быть свободной от принципиальных и революционных тенденций. Прекрасный взгляд на войну, которая по сути дела является войной принципов! Первые генералы английского парламента совершали такую же ошибку.

«Но», — говорит Кромвель в своем обращении к «охвостью» Долгого парламента 4 июля 1653 г., — «как все изменилось, лишь только во главе встали люди, исповедующие a principle of godliness and religion!»[293] [принципы благочестия и религии. Ред.].

Вашингтонская газета «Star»[294], специальный орган Мак-Клеллана, в одном из своих последних номеров заявляет:

«Целью всех военных комбинаций генерала Мак-Клеллана является восстановление Союза в совершенно таком же виде, в каком он существовал до начала мятежа».

Неудивительно поэтому, если на Потомаке, на глазах у главнокомандующего, армия использовалась для ловли рабов! Совсем недавно Мак-Клеллан особым приказом прогнал из лагеря семейство музыкантов Катчинсонов за то, что они распевали… песни против рабства.