Узнай еще, брат, что я уже подал в отставку (на днях) по болезни. Ты знаешь мои планы. Если не позволят жить в Москве (что я прошу в просьбе об отставке), то я напишу письмо к государю; он милостив и разрешит, может быть, больному; ибо я буду проситься «для пользования советами столичных докторов». *Если же и тут не позволят (но каким же образом Тол<л>ь и Пальм в Петербурге, если другим не позволяют? Может быть, действительно нашли нужным запретить, въезд некоторым, но, вероятно, не всем), то тогда уеду в Одессу, где жить и хорошо и дешево, и, вероятно, не навек. Государь милостив и разрешит со временем въезд в столицы. Вот таков мой план. След<овательно>, я выеду, если всё уладится, не иначе как летом. У Плещеева я непременно думаю взять 1000 руб. Мы с ним сквитаемся, и я знаю, как сквитаться. Без его же денег мне нельзя тронуться с места.
Вот почему у меня образовалась к тебе еще огромнейшая, настоятельнейшая просьба; обращаюсь еще раз к твоей доброте, которую [58]<…>
Плещеев женился. *Он об тебе часто вспоминает и тебе кланяется.
NB. Не заботься о худой мерке. Покупай на свой рост. Твое платье я могу же носить. Разве скажи, чтоб
NB. Если же тебе придется заплатить за платье хоть копейку
Ты пишешь о портретах всей семьи. Я этому ужасно рад, а жена только и говорит об них. Присылай поскорее, ради Бога. Жена кланяется и тебе и Эмилии Федоровне. Я тоже целую ручку у Эмилии Федоровны, а тебя обнимаю крепко-крепко. Поклонись всем, кому знаешь. Поцелуй брата Колю, если он в Петербурге.
Твой весь Ф. Достоевс<кий>.
Детей своих поцелуй всех до единого особенно. Помнят ли меня. Выслав портреты, приложи
62. Александру II *
Начало марта 1858. Семипалатинск
Всепресветлейший, державнейший,
великий государь император
Александр Николаевич,
самодержец всероссийский,
государь всемилостивейший! [59]