Том 13

Немцы давно уже доказали, что во всех областях науки они равны остальным цивилизованным нациям, а в большей части этих областей даже превосходят их. Только среди корифеев одной науки — политической экономии — не было ни одного немецкого имени. Причина этого понятна. Политическая экономия есть теоретический анализ современного буржуазного общества и предполагает поэтому развитые буржуазные отношения, отношения, которые в Германии в течение столетий, со времени войн Реформации и Крестьянской войны, а особенно со времени Тридцатилетней войны, не могли возникнуть. Отделение Голландии от империи[298] оттеснило Германию от мировой торговли и с самого же начала свело ее промышленное развитие к самым ничтожным размерам; и в то время как немцы с таким трудом и так медленно оправлялись от опустошений гражданских войн, в то время как они растрачивали всю свою гражданскую энергию, которая никогда не была особенно велика, в бесплодной борьбе против таможенных границ и сумасбродных торговых правил, которым каждый мелкий князек и имперский барон подчинял промышленность своих подданных, в то время как имперские города приходили в упадок в условиях мелочной цеховщины и патрицианской спеси — в это время Голландия, Англия и Франция завоевывали первые места в мировой торговле, основывали колонию за колонией и развивали мануфактурную промышленность до высшего расцвета, пока, наконец, Англия благодаря пару, который впервые придал ценность ее залежам угля и железа, не стала во главе современного буржуазного развития. Но пока приходилось вести борьбу против до смешного застарелых пережитков средневековья, сковывавших до 1830 г. материальное буржуазное развитие Германии, до тех пор была невозможна немецкая политическая экономия. Только с основанием Таможенного союза немцы достигли такого положения, при котором они вообще смогли лишь понять политическую экономию. С этого времени действительно начался импорт английской и французской политической экономии на потребу немецкой буржуазии. Вскоре ученая братия и бюрократия овладели импортированным материалом и обработали его таким способом, который не делает особой чести «немецкому духу». Пестрая компания пописывающих аферистов, купцов, школьных наставников и бюрократов создала тогда немецкую экономическую литературу, которая по своей пошлости, поверхностности, отсутствию мысли, многословию и плагиату сродни только немецкому роману. В среде людей практического направления образовалась сначала школа протекционистов-промышленников, авторитет которой, Лист, все еще является самым лучшим из того, что произвела немецкая буржуазная экономическая литература, хотя все его прославленное произведение списано у француза Ферье, теоретического родоначальника континентальной системы. В противовес этому направлению в 40-х годах возникла школа свободной торговли из купцов прибалтийских провинций, которые с детски-наивной, но не бескорыстной доверчивостью перепевали доводы английских фритредеров. Наконец, среди школьных наставников и бюрократов, которые взяли на себя теоретическую разработку науки, имелись худосочные и некритические собиратели фактов, вроде г-на Pay, умничавшие спекулятивные философы, переводившие положения иностранных авторов на язык непонятого ими Гегеля, вроде г-на Штейна, или впадавшие в беллетристику крохоборы в области «истории культуры», вроде г-на Риля. Из всего этого, в конце концов, получилась камералистика[299], какая-то каша из всякой всячины, политая эклектически-экономическим соусом, — то, что требуется знать к государственному экзамену на должность правительственного чиновника.