Том 12. Стихотворения

— Леса, холмы, трава на взгорье,
Полей благоуханный цвет…
Что за молчанье, что за горе?
— Того, кто был здесь, больше нет.

— Чей сад заглох в начале мая,
Чье глухо заперто окно,
Где твой хозяин, дом? — Не знаю.
Он далеко давным-давно.

— Что дремлешь, пес? — Развлечься нечем,
Все опустело на крыльце.
— Что плачешь, мать? — О непришедшем.
— Что плачешь, мальчик? — Об отце.

— Что, волны, в смене ежечасной
Вы в берег бьете без конца?
Откуда? — С каторги несчастной.
— Что принесли вы? — Мертвеца.

Джерси, июль 1853

XII «Робер! Один совет…»

Робер! Один совет: гляди не столь наивно.
Мы люди умные. Ты все устроил дивно,
Блистательно (хоть был и щекотливый миг),
И с Калифорнией поспорит твой рудник, —
Пусть… Но когда префект, или епископ с чашей,
Иль мэр — поклонники сынка твоей мамаши,
Сюэн или Парьё, чей куплен пыл и труд,
Тебя, дыша в лицо, спасителем зовут,
И манят будущим, и, вкупе с Фульдом, с Манем,
Равняют с Цезарем тебя и с Шарлеманем,
А ты их слушаешь, как дурачок, — пойми,
Что этим ты смешон, и только, пред людьми.
Ты с сельским схож судьей, как простофиля глядя.
Такой наивностью и твой обижен дядя,
Наполеон, и я, твой крестный. Ты неправ:
Тебе ль Жокриссом быть, сперва Мандреном став?
Когда похищен трон, народ же забран в лапы,
Тогда хихикают, из-под широкой шляпы
Мигая хитрецам, — и это не в укор.
Но самого себя дурачить?.. Фу! Позор!
Пьян, сыт, богат, — живи! Ведь Франция послушна.
Будь мудрецом, кому сундук великодушно
Дал Зевс. Спеши царить и грабить. «Но к чему?
Благословенье шлет мне папа. Самому
Султану и царю — кузен я. Это ж факты!
Нетрудно быть главой империи». Дурак ты!
Надолго это все, по-твоему? Гранит?
Или ты в оперный поверил реквизит?
Париж повержен! Кем? Тобой? В какой из библий
Гиганты мощные от рук пигмея гибли?
Ты веришь, что твоя бесстыжая судьба
Ту революцию, чьи в лаврах спят гроба,
Раздавит меж зубов, смеясь такой потехе,
Как девка с улицы, грызущая орехи?
Нет, прочь из головы все эти грезы: стыд!
Верь Розе Тамизье, чей крест кровоточит,
Барошу, чья душа цветком расцвесть готова,
Верь в честность Дейца, верь в своей присяги слово, —
Прекрасно! Лишь не верь своим успехам: ложь.
Твоя присяга, Дейц, и Роза, и Барош —
Согласен — золото. Но скипетр твой — соломка,
Бог, погрузив тебя в багаж, пометил: «ломко».

Джерси, май 1853

XIII «Дни вроде наших…»