Том 11. Зга

…несчастный мой брат… – полисемантический образ, в первом слое которого, несомненно, лежит аллюзия к библейскому образу братоубийцы Каина. Вместе с тем призыв к «несчастному брату» подразумевает известную множественность контекстуальных прочтений и распространяется, по крайней мере, на двух современников писателя, с которыми его связывали дружеские отношения и общие духовные ценности. Первым среди них был историк русской общественной мысли и литературный критик, идеолог «скифства» – Иванов-Разумник (наст. имя Иванов Разумник Васильевич; 1878–1946). Подробнее о мировоззренческих расхождениях Ремизова и Иванова-Разумника см.: Мануэльян Э. «Слово о погибели русской земли» А. Ремизова и идеология скифства Р. Иванова-Разумника // Алексей Ремизов. Исследования и материалы. СПб., 1994. С. 81–88; Грачева А. М. «Слово о погибели русской земли» А. М. Ремизова и его критик – Иванов-Разумник // Иванов-Разумник. Личность. Творчество. Роль в культуре: Публикации и исследования. Вып. 2. СПб., 1998. С. 195–207; Обатнина Е. «Крылатый» или «земляной»? (К истории творческих взаимоотношений А. М. Ремизова и «скифов») // На рубеже двух столетий: Сборник в честь 60-летия А. В. Лаврова. М., 2009. С. 489–492; Обатнина Е. Р. А. М. Ремизов: «битва под Разумником» (к вопросу об авторстве и историческом контексте одного памфлета)//Русская литература. 2013. № 3. С. 188–202. В 1917–1918 гг. также был захвачен «скифскими» настроениями и поэт А. А. Блок. Заслуживает особого внимания тот факт, что его статья «Интеллигенция и революция», датированная 9 января 1918 г., начиналась почти прямыми цитатами из «Слова о погибели Русской Земли» («„Россия гибнет“, „России больше нет“, „вечная память России“ – слышу я вокруг себя») (БлокА. Собр. соч.: В 8 т. Т. 6. М.; Л., 1962. С. 9), а заключительный призыв слушать «музыку революции» предварялся упреком, в котором снова угадывается проекция на Ремизова: «Стыдно сейчас надмеваться, ухмыляться, плакать, ломать руки, ахать над Россией, над которой пролетает революционный циклон» (Там же. С. 18).

…крутящийся самум над родною несчастной равниной… – Ветхозаветная символика предполагает зловещий образ пустыни как земли «пустой и необитаемой», земли «сухой», земли «тени смертной, по которой никто не ходил, и где не обитал человек» (Иер 2: 6). Соответствует ей и образ самума – сильного жаркого, сухого ветра, появлению которого предшествуют особые природные явления: небо окрашивается в красный цвет, воздух приходит в движение, издалека доносится сильный шум.