Том 11

в Англии приобрели такую славу, какой никогда не пользовались даже «jures probes et libres» [ «честные и свободные присяжные». Ред.] времен Луи-Филиппа. Таковы были заслуги старого Элленборо, и они проложили ему путь в палату лордов. Что касается г-на Чарлза Йорка, предка лорда Хардуика, то он превзошел старого Элленборо в отношении заслуг. Этот Чарлз Йорк, в течение двадцати лет член парламента от Кембриджа, был одним из тех избранных, которым Питт, Персивал и Ливерпул поручали «to do the dirty work for them» [ «делать за них грязную работу». Ред.]. Каждая из «лояльных» террористических мер того времени находила в нем своего Пиндара. В каждой петиции против открыто практиковавшейся продажи мест в палате общин он усматривал «якобинские козни». Каждое предложение против бесстыдной системы синекур в такое время, когда в Англии уже появился пауперизм, Чарлз Йорк объявлял покушением на «благословенный покой нашей святой религии». При каких же обстоятельствах праздновал этот Чарлз Йорк свое вознесение в палату лордов? Валхеренская экспедиция[149] привела в 1810 г. в Англии к событиям, аналогичным тем, которые в 1855 г. были вызваны крымской экспедицией. Лорд Порчестер внес в палату общин предложение назначить следственную комиссию. Чарлз Йорк резко возражал, говорил о заговорах, о возбуждении недовольства и тому подобное. Несмотря на это, предложение Порчестера было принято. Тогда Йорк решил лишить публику возможности ознакомиться с материалами следствия, настаивая, на основании старой нелепой парламентской привилегии, на том, чтобы галерея парламента была очищена от публики и корреспондентов. Это было сделано. Тогда некий г-н Гейл Джонс, председатель одного Debating Club Лондона, опубликовал сообщение, в котором говорилось, что на ближайшем заседании клуба будет обсужден вопрос о нарушении свободы печати и о грубом оскорблении общественного мнения Чарлзом Йорком. В ответ на это Чарлз Йорк обвинил Гейла Джонса перед лицом палаты общин в оскорблении члена парламента и в нарушении «привилегии парламента», после чего Джонс вопреки всем английским законам, прямо с заседания палаты, без суда и следствия, был отправлен в Ньюгейтскую тюрьму, «чтобы содержаться там под стражей, пока это будет угодно общинам». Совершая эти геройские подвиги, Чарлз Йорк кичился своей независимостью. Он, видите ли, действует лишь как порядочный «сельский дворянин», как «друг короля», как «лояльный антиякобинец». Между тем не прошло и трех недель после закрытия галереи по настоянию Йорка, как стало известно, что он успел уже предъявить свой счет министерству Персивала и выторговал себе пожизненную синекуру Teller of the Exchequer [контролера казначейства. Ред.] (нечто вроде «хранителя зеленого воска»), иначе говоря пожизненный доход в 2700 ф. ст. ежегодно. Приняв эту синекуру, Чарлз Йорк должен был явиться к своим избирателям в Кембридж для переизбрания. На избирательном собрании его приветствовали свистом, шиканьем, гнилыми яблоками и тухлыми яйцами, и он вынужден был бежать. В качестве компенсации за неудачу Персивал возвел его в звание пэра. Таким путем превратился Чарлз Йорк в лорда и таким путем, — поучает лорд Элленборо лорда Пальмерстона, — заслуги должны получать признание в хорошо налаженном государственном аппарате. Не считая этих наивных и характерных lapsus linguae [обмолвок. Ред.], Элленборо, обладающий неоспоримым сходством с рыцарем печального образа [Дон-Кихотом. Ред.], придерживался большей частью фразеологии митингов Сити.