Залешин. Не в ретивом ли закипело? Что ж, это хорошо. И не беги от нее! Ты молод, свободен, отдавайся весь страсти; а там что будет, то будет. О, боже!.. Да я… вот отпетый уже и схороненный, а помани она меня хоть взглядом, я бы за ней на край света ушел — все побросал, все прочь!..
Рабачев. Ну, а я не хочу безумствовать. Ты еще не знаешь, я еще не говорил тебе… Мне есть что беречь и чем я должен дорожить больше всего в мире!
Залешин. Женщина, другая женщина?
Рабачев. Да! И я люблю ее, крепко люблю!
Залешин. Однако скрытен же ты!
Рабачев. Нечего было болтать прежде времени.
Залешин. Девушка?
Рабачев. Девушка; хорошая, простая душа, милая.
Залешин. Жениться думаешь?
Рабачев. Непременно. А вот эти дни с барышней этой все путаемся, совсем было забыл про нее. Теперь опомнился, — скверно, совесть грызет! Нет, шабаш, — кончено!
Залешин. И на грех она приехала к нам! Жили бы мы без нее в своих потемках; а то осветила она нам наши болота, а согреть не согрела!
Рабачев. Не пойду я больше к ней… не увижу ее никогда, вот и конец! Незачем мне!
Залешин. Так вот кто!.. Ну, прощай, брат! Счастливо оставаться! А я
Рабачев. Сама пришла, вот умница-то! Вот умница!
Оля. Да уж теперь бежала к тебе без стыда и без страха: люди смотрят, а мне все равно. Одно в голове было, чтоб узнать что-нибудь о тебе, — видеть-то уж и не чаяла.
Рабачев. Как ты меня обрадовала! Ну, вот твое хозяйство! Смотри, хозяйка моя милая!
Оля
Рабачев. На лодке катался.
Оля. С ней?
Рабачев. Да, с ней.
Оля. Ты все с ней, я-то… уж я думала, думала. Как же ты это… не пожалел?
Рабачев. Уж теперь кончено, довольно. Потешил ее, и сам подурачился, и будет с меня. Нет, уж теперь калачом не заманишь.
Оля. Ты ведь и тогда то же говорил, а потом…
Рабачев. Ах! Да разве я хвалю себя! Молод — вот беда-то моя! Словно как я охмелел!.. Ну, да вот очнулся, конец!
Оля. Нет, ты мне вот что скажи: ты меня все любишь… все еще так же, как прежде?
Рабачев. А то кого же, кого же еще мне любить-то? Ее, что ли? Так ты только подумай; что мне она, на что! И что я для нее? Так, потеха одна, баловство.
Оля. Вот точно камень с души свалился; а то было ведь я что думала-то! Ты не сердись! Тоска меня одолела; ну вот грызет день и ночь. Думала, коли уж он меня покинул, так пойду взгляну на него последний раз, да и… страшно и подумать, не то что вымолвить! Ты сам посуди: как мне жить без тебя и для чего жить?
Рабачев. Ольга, довольно; пора кончить этот разговор!
Оля. Ты ведь не пойдешь к ней больше?
Рабачев. Сказано тебе, не сто раз повторять!
Оля. Ну, так вот видишь: у меня даже слезы от радости, так мне хорошо!
Рабачев. И мне так хорошо, что и домой тебя отпускать не хочется.
Оля. И мне уходить не хочется.
Рабачев. Так оставайся! Что тут еще бобы-то разводить! Вот и хозяйничай!
Оля. Нет, нет, что ты! Как можно! Ты поезжай поскорей к отцу-то!
Рабачев. Завтра же поеду! Да скажу ему, что, пожалуйста, мол, поскорей свадьбу, я церемоний не люблю; а то, мол, я и так увезу.
Оля. Ты только отцу-то скажи; а то, пожалуй, увози. Ох, что-то уж и не верится такому счастью!
Рабачев. Осенью у меня будут деньги, выстрою новый дом, небольшой; комнатки маленькие, чисто, светло, цветов побольше…
Оля. Да!.. А окнами чтобы выходил на реку… весело: ходят барки, народ…
Рабачев. На реку и будет. Потом сад побольше разобьем; в саду будем работать вместе.
Оля. Буду; я очень люблю копаться в саду… Ах!
Рабачев. Что ты?
Оля
Ренева. Хорош, хорош! Как же вы смели два дня не являться? Видите, сама пришла.
Рабачев. Я был очень занят-с.
Ренева. Могу спросить, чем?
Рабачев. Рабочая пора, мало ли дела!
Ренева. Ну, вот сегодня, сейчас, например, что вы делали?
Рабачев. Собирался косить в саду.
Ренева. Собираться не значит еще делать!
Рабачев
Ренева. С вами никого не было?
Рабачев. Когда?
Ренева. Сейчас?
Рабачев. Никого. Я один.
Ренева
Рабачев. Что это, допрос, что ли?
Ренева. Так что же, хоть бы и допрос!
Рабачев. Права-то у вас нет, кажется!
Ренева. А если есть, если я интересуюсь вами, как, может быть, никем и никогда?