Том 10

Я был уверен, что это очередное проявление магических сил Айши, ее новая прихоть, ради которой она и велела разбудить нас. И все же, честно признаться, я был испуган. Даже самые отважные из людей, лишенные каких бы то ни было предрассудков, могут все же не выдержать, если ночью, оказавшись на церковном кладбище, увидят, что из всех могил вылезают мертвецы: это вполне понятно и простительно. А мы были в диких местах, отнюдь не на ухоженном городском кладбище.

— Что это еще за дьявольщина! — вскричал Лео испуганным сердитым голосом.

Айша ничего не ответила.

Скелеты набросились на наших телохранителей; вне себя от ужаса, бедняги побросали оружие, некоторые даже упали на колени. А призраки беспощадно разили их своими копьями; умирая, они перекатывались по земле. Закутанная в пелены фигура надо мной показала на Лео и вскричала:

— Схватите его! Но смотрите не пораньте!

Я сразу узнал голос Атене.

«Измена!» — хотел было я завопить, но тут особенно рослый и кряжистый скелет оглушил меня могучим ударом по голове. Хотя крик и застрял у меня в горле, некоторое время я все еще оставался в сознании. И видел, как Лео сражается с многочисленными нападающими, которые пытались сбить его с ног; он сопротивлялся с таким неистовым напряжением сил, что изо рта у него хлынула кровь: должно быть, лопнул какой-то сосуд в легких.

Затем я перестал видеть и слышать, только успел подумать, что умираю, и провалился в беспамятство.

Почему меня тогда не прикончили — я так и не знаю; может быть, переодетые воины второпях решили, что я уже мертв, или им было велено пощадить и мою жизнь. Во всяком случае, кроме удара по голове, я не получил никаких других ушибов или ран.

Глава XXII. Буйство освобожденных стихий

Когда я наконец очнулся, был уже день. Надо мной склонялось спокойное, кроткое лицо Ороса: жрец вливал мне в горло какое-то снадобье, которое жарким теплом разливалось по всему моему телу, растапливая завесу в моем мозгу. Около него стояла Айша.

— Говори, человек, говори! — произнесла она угрожающим тоном. — Что здесь случилось? Ты жив, а где мой господин? Куда ты подевал моего господина? Говори — или я тебя убью.

Все было в точности так, как мне привиделось, когда я потерял сознание во время снежного обвала.

— Его похитила Атене, — ответил я.

— Атене похитила его, а тебя оставила в живых.

— Не гневайся на меня, — сказал я. — Тут нет моей вины. Ты же предупредила нас, что можешь позвать ночью; вот мы и поддались на обман.

И я как можно короче описал случившееся. Выслушав меня, она подошла к нашим телохранителям, чьи копья даже не были обагрены кровью, и поглядела на них.

— Их счастье, что они мертвы! — воскликнула она. — Вот видишь, Холли, к чему приводит милосердие. Люди, которых я пощадила ради моего повелителя, подвели его в решительный час.

Она прошла вперед — к том месту, где схватили Лео. Здесь лежал его сломанный меч — тот самый, что принадлежал Хану Рассену, — и двое убитых. Оба — в облегающих черных одеждах с грубо нарисованными на них мелом скелетами и выбеленными — мелом же — лицами.

— Уловка для дураков, — презрительно сказала она. — И подумать только — Атене посмела играть роль Айши! Какова наглость! — Она сжала пальцы в кулачок. — Его захватили врасплох, врагов было много, — и все же он сражался отважно. Скажи, Холли, его ранили?… Я вижу… нет, нет, я верно, ошибаюсь…

— Не совсем, — нерешительно произнес я, — у него шла кровь изо рта, немного. Вот ее пятна, на скале.

— За каждую каплю его крови я лишу жизни сто человек! Клянусь! — со стоном пробормотала Айша. И тотчас же звонко закричала:

— По коням! Сегодня у меня много дел. Нет, погоди, Холли; мы поскачем кратчайшим путем, пока армия будет обходить ущелье. Орос, накорми, напои и подлечи его. Это только ушиб: толстый капюшон и густые волосы смягчили удар.

Пока Орос втирал в мой скальп какую-то жидкую, жгучую мазь, я ел и пил; скоро голова моя прояснилась, хотя удар был тяжелый, черепная кость все же выдержала, не треснула. Когда я почувствовал себя лучше, к нам подвели коней, мы сели и медленно поехали вверх по крутому руслу ручья.

— Смотри, — сказала Айша, показывая на колеи и отпечатки копыт на равнине. — Для него была уже приготовлена колесница, запряженная четырьмя быстрыми лошадьми. Атене хорошо продумала и осуществила свой замысел, а я была слишком уверена в себе и беспечна — и все проспала.

На равнине уже выстраивалась армия племен, которая еще до рассвета снялась с лагеря; была тут и кавалерия, если можно ее так назвать: около пяти тысяч всадников, каждый с запасным конем. Айша созвала вождей и военачальников и обратилась к ним с такими словами: