Том 1. Здравствуй, путь!

Между Чокпаром и Луговой, на степном, равнинном участке будущей дороги, который выбрал и отметил Елкин, уже работало несколько партий. У каждой из них Елкин обязательно останавливался и вел долгие переговоры. Тансык в это время неотступно вертелся около изыскателей, выспрашивал, как называется их работа, инструменты, приставал: «Дай попробовать!» Он старался изо всех сил проникнуть в суть дела. Оно было новое, очень интересное. Одни партии узнавали, какая там, где поведут дорогу, земля: песок, глина, камень, на что она годится. Другие изучали реки, озера, колодцы: для дороги надо много хорошей воды. Третьи измеряли и обставляли приметными вешками ту неширокую полосу, на которую будут класть шпалы и рельсы.

А называлось все это, такое понятное и разумное, почему-то странными, непосильными словами.

Партии: геологические, гидрометрические, сейсмологические, геотехнические, трассировочные.

Работы: нивелировка, трассировка, проектировка, корректировка.

Машины: нивелир, теодолит, барометр, тахеометр.

Елкин основался в Луговой. Ненужные ему здесь помощники разошлись: инженер Калинка — в партию изыскателей мостовиков, рабочие — на трассировку подносить инструменты, крепить вешки. Тансыка Елкин оставил при себе сопровождать его при выездах на полевые работы, развозить всякие распоряжения, ухаживать за конем.

Тут в потоке новых людей, осаждавших Елкина, явился Козинов. Это был опытный бурильщик, проведший больше десятка лет на рудниках Урала, обходившийся на «ты» с любой скалой. На Турксибе его быстро захватил тот коловорот страстей, споров, разногласий, какой разыгрался вокруг вариантов.

Козинов понимал вредность существующих разногласий: и начал работать над слиянием всей строительной армии — от кашеваров и конюхов до начальника дороги — в единый дружный коллектив, над собиранием всех крупиц опыта и смекалки.

Обползав Курдай, он увидел его тяжелую скальность и сказал начальнику своей изыскательской партии:

— Надо сматываться, здесь валандаться нечего. Здесь вертись не вертись, а будет нам и шах и мат.

Начальник из числа не по опыту самоуверенных инженеров презрительно посмотрел на Козинова и проговорил, показывая рукой на выход из палатки:

— Можешь сматываться. Таких я не жалею.

Козинов вышел с сердитым урчаньем:

— На одиннадцатом году революции не желает разговаривать. И с кем? С рабочим, который мозолится рядом с ним. Инженеришка никудышный, выкидыш, а нос дерет…

Козинова возмутило не пристрастие инженера к безнадежному Курдаю, а грубая, барская повадка. Он собрал своих единомышленников и рассказал им, как встретил его «выкидыш». Инженер был из не окончивших вуза.

— Ну, ребята, заставим отказаться от Курдая?

— Надо заставить, нечего здесь попусту бить сапоги, — поддержали Козинова.

После горячих споров, как же поступить, заявились к начальнику изыскательской партии и попросили объявить все данные «за» и «против» Курдая.

Начальник отказался:

— Не ваше дело совать нос в мои дела, ваше дело исполнять мои приказания.

— Не заносись, не строй из себя хозяина, — осадил его Козинов. — Дело у нас общее, советское, мы тебе не слуги, а сотрудники. Имеем полное право знать, что делаем.

— Повторяю: ваше дело исполнять мои распоряжения, — отчеканил начальник, громко топая при каждом слове.

— А мы — люди советские и не желаем работать втемную, — ответно отчеканил Козинов.

— Можете увольняться.

— И уволимся.

В тот же день Козинов принес заявление об уходе. Начальник с удовольствием написал на нем: «Уволить». Но когда вслед за Козиновым пришли еще несколько человек с такими же заявлениями, он поднял хай:

— Козинов — смутьян, чуждый элемент, устраивает забастовку против рабоче-крестьянской власти.

— Не против власти, а против тебя, выкидыш, и твоего мертвого дела, — сказал на это Козинов и уехал к Елкину, который своим равнинным Чокпарским вариантом соперничал с горным Курдаем.

Елкин переживал злые времена, был почти заклеван сторонниками Курдая и хватался за всех, в ком предполагал найти помощников и своих однодумцев.

Высокий, сухопарый, с лицом и руками шахтопроходчика, в которые навечно въелась темная каменная пыль, Козинов показался ему каменно надежным. Правда, одно обстоятельство смутило Елкина:

— Ты бурильщик, а выбираешь равнинный вариант. Одно с другим не вяжется: бурильщики любят скалы, любят, когда больше скал.

— Не все, это напрасно про них думают, и бурильщики не охотники ломать попусту. Скажем, Курдай — благодать для бурильщиков, пять лет ломай, не переломаешь. Но к чему ломать, когда можно обойти. И как не видит люди, что по Чокпару мы пройдем шутя. А еще спецы, учились.

— У тебя простой подход — Чокпар легче, дешевле, иди по нему…

— Как же иначе? — буркнул Козинов. — Только дурак лезет на стену.