Том 1. Здравствуй, путь!

Молодечество, каким увлекались многие из них, било по самой напряженной струне в строительстве, и Елкин решил защищаться крайними средствами — намекнул погонщикам, что не будет преследовать их, если они покажут заготовителям иной раз «кузькину мать». Некоторые из погонщиков работали на дороге по третьему году и дорожили привычным местом, после очищения караванов от Джаирова и хозяйчиков среди них появилось много верных друзей строительству — и намек Елкина сказался. На степных тропах начались схватки между турксибовцами и заготовителями. Одно из столкновений кончилось мордобоем.

Козинов собрал погонщиков и предупредил, чтобы этого больше не повторялось.

— Наша здесь хочет работать. Не гони. Наша дороге хорошо хочет. — Погонщики доказывали, что заготовители часто без нужды снимают верблюдов. — Наша будет драться. Начальник сказал, можно.

— Какой начальник?

— Самый большой, седой начальник.

В юрте Елкина вспыхнул злейший спор. Козинов с желтой махорочной пеной на губах кричал:

— Заготовки — важнейшая политическая и хозяйственная задача, а мы вредительствуем, как злейшие контрреволюционеры! Нас расстрелять надо, и расстреляют! Я требую — унять погонщиков, обуздать!..

Елкин, охваченный холодной, колючей дрожью, упрямо защищался:

— У них попусту стоят верблюды. Нам нужна одна десятая того, что есть у них, и если они на девяти десятых не вывезут хлеб, их расстрелять надо.

— Науськивать одних трудящихся на других… Я поставлю вопрос, где следует, я добьюсь, прекращу!

— Люди сами дерутся, и спасибо им. Удерживать нам не выгодно. Позвольте узнать, зачем вы гоняли по степям? Чтобы отдать верблюдов заготовителям?!

— Да, им… Если партия считает заготовительную кампанию важнейшей…

— Прекрасно, отдадим всех, но за смычку я тогда не ручаюсь.

— Другой сделает, не один ты гвоздь в мире!

— Пожалуйста, ищите. Прикажете сдать дела? Кому? Вам? Пожалуйста, будьте добры! — Елкин протягивал руки, будто подносил эти дела Козинову.

— Я заявляю: ты несешь ответственность.

— Простите, я считаю себя свободным от всяких ответственностей. Я жду заместителя. Поторопитесь! Если уж так, то я хочу быть в России до зимы.

— Я требую!.. — Козинов грохнул по столу кулаком. — Требую!

— Вон! Вон! — завизжал Елкин. — Проходимец, наглец! Во-он!..

Козинов плюнул и убежал к Фомину. Он застал секретаря за телефонным разговором с Елкиным. Трубка визжала надтреснутым, задыхающимся голосом старика:

— Сию же минуту заместителя. Я сажусь на первого верблюда, на первого скота и уезжаю. Я не позволю, чтобы стучали на меня кулаком. Заместителя, на первом скоте!..

Фомин кое-как успокоил старика, потом взял Козинова за плечо, сунул на табурет и сказал с злым подергиванием губ:

— Если старик уйдет, ты будешь рядом с Джаировым стоять на показательном процессе за травлю необходимого нам специалиста.

Серьезно о замене Елкина ни Козинов, никто другой не думал. Напротив, если бы его стали отнимать, люди схватились бы за него и не отпустили: участку в его положении был нужен именно такой, достаточно опытный волк. Партбюро на очередном заседании осудило выпад Козинова, а Фомин убедил Елкина, что предрабочкома разошелся от усталости и нервов и не следует принимать его слова за общественное или партийное мнение. Договорились они и по верблюжьему вопросу. Старик согласился, что драки погонщиков с заготовителями политически вредны, нет для них никакого оправдания.

Прорехи зияли в самых основных отраслях хозяйства. Лошади прибывали медленно и настолько ослабевшие, что их приходилось сначала откармливать и только потом ставить на работу. Саксаул продолжал лежать в Прибалхашье, на участке запасы его были нищенски малы. Пиломатериалов не доставало, мотор работал сносно, но покрыть всех нужд не мог. Было очевидно, что многие тысячи рабочих останутся на зиму в палатках, лошади будут стоять под открытым небом, ничем не защищенные от свирепости степных буранов. Недостаток теплой спецодежды и некоторых продуктов питания дорисовывал лишним безрадостным мазком картину участка. Заготовители увели последний верблюжий караваи. В строительной массе появились чадные дымки трусости и желания поскорей убежать с дороги, чтобы не сделаться участниками позорного провала. По юртам и палаткам поползли разговоры о неизбежной катастрофе.

Ваганову был отдан строжайший приказ закупить весь фураж по Закоксинскому району. Автомашины усиленно завозили продукты, одежду, стройматериалы. Но хребтом строительства в том районе были и могли быть в условиях дикого бездорожья только верблюды, и потери их для участка была почти равна разгрому.

11. Последняя зима