Том 1. В соболином краю

Впереди — болота и сопки. Теперь надолго мой путь — по пешеходным, конным тропам. Однажды потратил весь день, чтобы перебраться через двухкилометровое болото. Люди переходили его по доскам. Я вел по ним мотоцикл, держа его за руль. Сам шел рядом, все время проваливаясь в болото.

Потянулись дни, когда я делал не более десяти километров. Научился вязать дорожки из прутьев, чтобы подкладывать их в самых вязких местах под мотоцикл. Мотор работал отлично, а вот генератор, был случай, подвел. В него проникла вода, и доехать засветло до железнодорожного разъезда, как и рассчитывал, не удалось, тащил ночью два километра мотоцикл на себе. Наутро поставил под крышу генератора изоляционную ленту, и теперь хоть вплавь через Амур. Я старался уже держаться близ железной дороги. Из проезжавших мимо товарняков высовывались чумазые машинисты, махали мне: дескать, давай, давай, догоняй нас.

Добрался, наконец, до станции Облучье.

Пошел искать охотников, которые вывели бы меня на тропинку — без проводников в этих местах не обойдешься. Так они и вели меня от станции к станции по болотам и сопкам до самой Архары.

К поселку Казачий я подъезжал под дождем, который вдруг сменился градом. Сунулся под первое большое дерево, накрылся брезентом.

Пока отсиживался под ним — поел: зачем зря терять время! К поселку подъезжал на первой скорости — сплошная грязь. А тут еще ребятишки за мной увязались: «Дядь, подвези!» Идут за мной два эдаких человечка и, словно в насмешку, подвезти просят. До тех пор просили, пока я совсем не завяз.

— Ничего, мы сейчас поможем. — Ребятишки схватились за мотоцикл и действительно помогли. В награду купил им в магазине поселка кулек конфет.

Грязь, болота… Я все ждал, когда они кончатся, а их все больше и больше.

Наконец, в Архаре дождался. Асфальт! Покатил мотоцикл как по маслу. В городе Свободном ищу учительницу Аллу Бобоедову, чтобы передать ей письмо из Сеймчана от подруги Людмилы Лютовой. Свободный — город небольшой, но школ там много. Полдня обходил школы, пока, наконец, нашел Аллу.

Три часа заводил мотоцикл в Свободном: замерзла смазка.

Мороз! Какая радость! Ни болота, ни реки мне теперь не страшны. Грязь — нипочем. Могу ехать хоть напрямик. Но вскоре пошел снег. Колеса весь этот день буксовали. Проехал мало.

Когда стемнело, оказался в лесу, уперся в завалы. Прямо по валежнику, прикрытому снегом, объехал один-другой завал и порвал цепь. Еще метров десять тащил мотоцикл на себе и совсем выбился из сил. Хотелось пить. Не выдержал и выпил дистиллированную воду для аккумулятора, которую хранил в багажнике. На морозе взмокшая от пота одежда начала покрываться корочкой льда. Разжег костер, накрылся плащ-палаткой — и за ремонт. Через три часа сделал цепь, запустил мотор. Все в порядке. Подбросил в костер валежника и заснул. Когда проснулся, из-за сопки уже выглянуло солнце. Было светло и весело.

На железнодорожных станциях ночевал обычно в общежитиях. В селах стучался в крайний дом. Принимали всегда хорошо: чаем поили крестьянки меня, парни снабжали…«Беломором». Вот так и появились у меня друзья.

Всегда хотелось тоже что-нибудь для них сделать. Помню, на станции Чичатка пообещал прислать мальчику тельняшку, а в Сковородине взял письмо, чтобы доставить его в Свердловск.

Конечно, Борис Верхатуров мог послать письмо почтой, но мне было приятно, что он вручил письмо мне. Значит, человек верил, что я доеду до Свердловска.

В Читинской области дважды попадал в беду. Перед Могочей потерял мотоцикл.

На полной скорости нарвался на крутой обрыв, не справился с рулем и — под откос. Сам, правда, успел выпрыгнуть, за кусты схватился. Тут же, конечно, побежал вниз, к реке: нет мотоцикла. Я снова наверх, стал искать машину на склоне — и здесь нет. Неужели утонула? Часа полтора искал и все-таки нашел — на самом берегу реки. Машина почти не пострадала. Через час был снова в пути.

Подъезжая к селу Улей, налетел в темноте на камень. Сильным ударом вышибло из мотоцикла. Лежу на камнях. Слышу, как где-то недалеко трещит, стрекочет моя машина.

— Чего на дороге валяешься, пугаешь лошадей? — невдалеке стояла девушка, держа под уздцы лошадь, которая косилась на отчаянно трещавший мотоцикл. Девушка помогла мне подняться, перевязала разбитый локоть. Подняли мотоцикл, который лежал по другую сторону дороги. У него не разбилась даже фара, лишь вылетела труба глушителя.

_{Фото В. Пескова. Магадан — Москва.}

 _{4 января 1959 г.}

Размышления у березки

Открытое письмо Безрукову

Не знаю твоего адреса, Олег Безруков, и кто ты такой, не знаю, потому и вынужден написать тебе через газету. Ты, наверное, уж и не помнишь день 7 мая 1958 года, когда остановился около нарядной березки, вынул перочинный нож и «увековечил» свое пребывание в весеннем подмосковном лесу. Погляди на снимок. Узнаешь?

Обтирая с пальцев сок раненого дерева, ты, должно быть, думал: «Придут люди, прочитают — был здесь Олег Безруков, память после себя оставил…»