Том 1. В соболином краю

…Хорошая штука — фотоаппарат. Он оставил на память об этом морозном дне холодный блеск солнца, истоптанный снег возле березок, живописную фигуру Спиридоныча, нацелившегося на новый след.

_{Фото автора. Февраль 1959 г.}

Начало плавки

— Пахнет как — а?

— Серой пахнет… — ответил я, не зная, к чему клонит старик.

Он остановился и с удовольствием потянул носом воздух:

— Два запаха меня тревожат. Вот этот и «Камелии». Духи такие были. Они и сейчас есть. Услышу запах — будто вся молодость вдруг перед глазами пробежит. Невеста моя любила духи… А сера — это особая статья. Вредный, конечно, дух, однако тридцать лет простоял у печи — и ничего, здоров был. А теперь на отдых пошел — тут болит, там ноет. От безделия, понятное дело. Зять меня переплетному делу обучил. Забавляюсь. А по душам сказать — к огню тянет. Я, Захар Семенцов, ведь сталь варил! Снова бы все начать, да ведь человек не металл, в переплавку не идет…

Незаметно подошли к проходной. Вахтер придирчиво осмотрел мой пропуск. Захару Васильевичу же добродушно улыбнулся:

— Опять в гости? Ну, поспешайте, скоро плавку дают.

— Знаю, потому и пришел…

Новая электропечь в просторном и чистом цехе выглядела большой серебристой игрушкой.

Сверху в нее спускались толстые, как строительные бревна, электроды. К пульту управления тянулись гроздья проводов. Рядом белела табличка: «Не подходить! Сила тока 35000А».

— Самая большая в Союзе, — тоном довольного хозяина сказал мне Захар Васильевич и присел поодаль, наблюдая, как пятеро парней в темных спецовках хлопотали у печи.

…Приближается конец плавки. У печи собираются люди из других цехов. Смотрят с интересом, сосредоточенно, как в театре на хорошем спектакле. «Действующие лица» понимают важность момента: собранность, четкие слаженные движения. Прикрывая рукавицей лицо, по очереди заглядывают сквозь синие очки в сверкающий зев печи. По лицам — каждому восемнадцать-двадцать лет. Старшему по должности, Ивану Зубову, может, около тридцати.

— Зеленые! — угадал мои мысли Захар Васильевич, но работой ребят он, видно, доволен.

И вот уже подана команда, поползли вверх малиновые от жары электроды. Печь дрогнула и легко, словно алюминиевая кастрюля, наклонилась. Рванулось к высокому потолку белое облачко пара, огненный фейерверк устремился в ковш…

Это Вася Смольянов. Тысячи таких парней встали на вахту семилетки.

У перил, возле ковша, не толпились только сталевары. Они стояли в сторонке, как и подобает степенным, знающим свое дело, людям.

И это тоже нравилось Захару Васильевичу. Еще раз обратив мое внимание на то, что печь первая в Союзе, он подошел к молодым и поздоровался со всеми за руку.

— Начали семилетку? — и не дожидаясь ответа, добавил: — Хорошо начали. Печь-то какова, а? Умеете, значит, управлять. И ты, Вася, освоился? — обратился он к невысокому чернявому пареньку. — Благодарность уже имеешь? Неплохо.

У старого сталевара была, видно, особая симпатия к этому парню. Они присели вместе на обрубок рельса. Печь начали загружать новой порцией металлолома. Сквозь скрежет я улавливал только обрывки их разговора.

— В хорошее время начинаешь… Металл нынче всему фундамент. Я бы тоже вместе с вами, да что ж…

Я не расслышал, но догадался, что старик произнес уже известную мне фразу насчет того, что человек не металл, не идет в переплавку…

Не знаю уж, сколько времени сидели рядом два сталевара. Вася несколько раз поднимался, шел к печи. Захар Васильевич терпеливо дожидался его. И я вдруг отчетливо понял большую закономерность их разговора и этой стариковской привязанности. Один, молодой, впитывал мудрые уроки опыта и горячей любви к профессии, к родному заводу, учился понимать свое место в жизни. Другой в эту минуту, может, начинал верить, что дела человека и мудрость, накопленная годами, не умирают и что не только металл можно переплавить в новую, добротную форму.

Захар Васильевич пошел в другой цех навестить «своих», а я поближе познакомился с молодой бригадой. Один из парней недавно служил в армии, другой раньше у домны работал.

Вася Смольянов только что из технического училища. Любознательный, с горячими глазами, он очень располагал к себе. Жадно расспрашивал о Москве. Рассказывал, какими будут завод и город Липецк через семь лет.

— Может, еще заедете к нам через годок хотя бы. Будет на что посмотреть, — улыбался он, прощаясь.

Снова опустились и налились малиновым светом графитовые электроды. Раздался грохот, словно в печь неожиданно влетел небесный гром и метался в ней, не находя выхода. Из летки метнулись языки пламени. Пятеро в темных спецовках начали очередную большую плавку.

_{Фото автора. Ново-Липецкий металлургический завод.}

_{15 февраля 1959 г.}

Двери к курским сокровищам