С утеса молодой орел Пустился на добычу;Стрелок пронзил ему крыло, И с высоты упал Он в масличную рощу. Там он томился Три долгих дня, Три долгих ночи И содрогался От боли; наконец Был исцелен Живительным бальзамомВсеисцеляющей природы.Влекомый хищничеством смелым, Приют покинув свой,Он хочет крылья испытать… Увы! они едваЕго подъемлют от земли,И он в унынии глубоком Садится отдохнуть На камне у ручья;Он смотрит на вершину дуба, На солнце, на далекий Небесный свод,И в пламенных его глазах Сверкают слезы.Поблизости, между олив, Крылами тихо вея,Летали голубь и голубка. Они к ручью спустились И там по золотому Песку гуляли вместе. Водя кругом Пурпурными глазами, Голубка наконецПриметила сидящего в безмолвном Унынии орла.Она товарища тихонько Крылом толкнула;Потом, с участием сердечным Взглянувши на страдальца, Ему сказала: «Ты унываешь, друг;О чем же? Оглянись, не все ли, Что нам для счастия Простого нужно, Ты здесь имеешь?Не дышат ли вокруг тебяБлагоуханием оливы?Не защищают ли зеленойПрозрачной сению своей Они тебя от зноя? И не прекрасно ль блещет Здесь вечер золотойНа мураве и на игривых Струях ручья?Ты здесь гуляешь по цветам,Покрытым свежею росою; Ты можешь пищу Сбирать с кустов и жаждуВ струях студеных утолять. О друг! поверь,Умеренность прямое счастье; С умеренностью мы Везде и всем довольны». —«О мудрость! — прошептал орел,В себя сурово погрузившись, —Ты рассуждаешь, как голубка».
Д.В. Давыдову, при посылке издания «Для немногих»*
Мой друг, усастый воин,Вот рукопись твоя;Промедлил, правда, я,Но, право, я достоин,Чтоб ты меня простил!Я так завален былБездельными делами,Что дни вослед за днямиБежали на рысях,А я и знать не знаю,Что делал в этих днях.Все кончив, посылаюТебе твою тетрадь;Сердитый лоб разгладьИ выговоров строгихНе шли ко мне, Денис!Терпеньем ополчисьДля чтенья рифм убогихВ журнале «Для немногих».В нем много пустоты;Но, друг, суди не строго,Ведь из немногих тыТаков, каких немного.Спи, ешь и объезжайКоней четвероногих,Как хочешь — только знай,Что я, друг, как не многихЛюблю тебя. — Прощай.