Том 1. Романы. Рассказы. Критика

Джонсон, отправившийся в Кройдон вместе с шофером, чтобы встретить Сергея Сергеевича, первым увидел ее. – Отвезите меня к нему, – сказала она, даже не поздоровавшись и таким голосом, что Джонсон не мог не только спросить ее о чем бы то ни было, но даже ответить что-либо. В клинике она не могла дождаться минуты, когда ее пустят к Сереже; наконец, в сопровождении врача, она вошла в его комнату и наклонилась над ним. Он открыл глаза.

– Мамочка! – сказал он. – Слава Богу, я тебя увидел, теперь я могу умереть.

Ольга Александровна с отчаянием посмотрела на доктора. Тот улыбнулся и сказал, что всякая опасность миновала.

Она опустилась на колени перед его кроватью быстрым движением и поцеловала его руку. Он сделал усилие и улыбнулся.

– Вот… – сказал он с трудом. – Когда я приходил в себя, я только на это надеялся… только твое лицо, мамочка, только твои глаза… Больше у меня ничего не оставалось… И чтобы ты сказала «мой беленький».

Изменившимся и немного смешным от слез голосом Ольга Александровна говорила:

– Мой мальчик, мой Сереженька, мой беленький, все будет хорошо, ты увидишь.

Был холодный и ветреный день, было около двух часов пополудни – и в кабинете Сергея Сергеевича в Париже Федор Борисович Слетов, которому только что позвонили по телефону, сидел, опустив голову на письменный стол Сергея Сергеевича, и плакал навзрыд, как ребенок.

Рассказы *

Гостиница грядущего *

1. Губы как таковые

Можете себе представить – парижская улица. В орнаменте строгого асфальта, ровных стен и домов, где пол гладок, как брюхо ящерицы, и швейцары медлительны, как крокодилы.

В орнаменте: ежедневных обедов и жизней легких, как облако. Гостиница грядущего.

Косой стеклянный навес похож на площадь застывшей воды. Огненные проволоки электричества освещают траурную доску, на которой собраны в немногих словах все достижения цивилизации: центральное отопление, горячая и холодная вода и ближайшая станция метрополитена.

Грядущее помещается в пяти этажах.

Нижние комнаты сдаются на ночь возлюбленным и страдающим, – Проституткам и путешественникам. Любовь отражается в зеркалах и погружает влюбленных в созерцательность. И зеркала в нижнем этаже – это дань искусству и чувству прекрасного, – в той области, где момент требует повторений.

В нижнем этаже – только одна постоянная обитательница – с именем Бланш: это псевдоним, так как она брюнетка. Ей двадцать лет.

В гостинице грядущего нет твердой привычки иметь постоянную профессию. Жизнь Бланш многоместна и разнообразна. Она вдруг приезжает домой на велосипеде и через два дня продает его. Она уходит в модной шляпе и длинном пальто и возвращается в кепи и кожаном плаще.

В графе о профессии: – студентка.

– Скажите, Бланш, чем вы, собственно говоря, занимаетесь?

– Привилегия любопытства принадлежит женщинам.

– Я знаю, Бланш, что за любопытство выгоняют из рая. Но если рай хоть немного похож на эту улицу, то мне остается только пожелать, чтобы меня выгнали возможно скорей.

– Вы настаиваете, m-r? Я пишу трактат. Бланш пишет трактат.

– Да. «Губы как таковые».

Трактат о губах как таковых. Губы как лохмотья красоты, как материал для парфюмерных изысканий, как незаживающий шрам любви, вооруженной ножом.

Значит, Бланш недаром называется студенткой.

Дверь в комнату Бланш, вообще говоря, закрывается бесшумно.

В следующих этажах живут братья Дюжарье. Их четверо, четыре Жи. В самом деле: старшего зовут Жозе-фом, средних Жаном и Жаком. Имя младшего – Жакоб.

Братья в «грядущем»: постоянный свист. Некто входит в гостиницу. Когда его подметка стукнет по медным скобкам лестницы: – сразу открываются четыре двери. Со второго этажа на него смотрит Жозеф, с третьего – Жан, с четвертого – Жак и с пятого – Жакоб.

Жозеф говорит: – Держи.

Жан: – Смотри.

Жак: – Вот этот?

Жакоб: – Наплевать.

А некто поднимается по лестнице.

Внизу же стоит русский матрос Сережа, заменяющий отсутствующего хозяина.

Сережа весь день поет песню:

Я на экваторе
На легком катере
К… матери
Свой путь держу.

Еще: постоянный обитатель – на втором этаже – агент сыскной полиции. Он скрывает свою профессию. Секрет этот знают все и раньше других – братья Дюжарье. Ровно в четверть десятого агент выходит из своей комнаты.

Ровно в четверть десятого открываются четыре двери и четыре брата кричат:

– Здравствуйте, господин шпик!

Агент останавливается и поднимает голову.

– Я не допущу такого отношения…

С четырех этажей кричат:

– Не допускайте!

– Авторитет прежде всего!

– Такое отношение!

– Доложите префекту полиции!

И агент выходит из гостиницы.

В комнате Бланш – грохот падающих стульев: Бланш недовольна существующим порядком. А Сережа все поет об экваторе.

– Сережа, расскажи что-нибудь.

– Да вот, плывем мы недалеко от Александрии. Приходит до мине кок и говорит…

Хлопает дверь. Бланш должна идти по делу.