Том 1. Повести и рассказы. Записки врача

В мировоззрение В. Вересаева, давно ставшего атеистом, вновь проникает идея бога. В письме М. Горькому от 8 ноября 1912 года, определяя характер намечавшихся «Книгоиздательством» сборников, он замечает: «Бог принципиально не исключается, – но бог лишь как высшее чувствование, высшее проявление жизни, увенчание ее… Совершенно неприемлем бог, не из жизни вытекающий, а сверху спускающийся на нее и освещающий, бог не от избытка силы душевной, а от великой ее бедности…».

Это не обычный бог, порабощающий людей, это новый бог – символ душевной крепости и победы людей над горестями жизни, – в духе богостроительства Богданова, Базарова и Луначарского, бог, которому после 1905 года отдал дань и М. Горький Но, как писал М. Горькому В. И. Ленин, «богоискательство отличается от богостроительства или богосозидательства или боготворчества и т. п. ничуть не больше, чем желтый черт отличается от черта синего., всякий боженька есть труположство – будь это самый чистенький, идеальный, не искомый, а построяемый боженька, все равно… Миллион грехов, пакостей, насилий и зараз физических гораздо легче раскрываются толпой и потому гораздо менее опасны, чем тонкая, духовная, приодетая в самые нарядные „идейные“ костюмы идея боженьки». «Идея бога всегда усыпляла и притупляла „социальные чувства“, подменяя живое мертвечиной, будучи всегда идеей рабства (худшего, безысходного рабства)».

Эта противоречивость политических воззрений В. Вересаева приводила к двойственности его литературной позиции. На посту председателя правления и редактора «Книгоиздательства писателей в Москве» он ведет войну за реализм, намеревается сделать из «Книгоиздательства» центр, противостоящий литераторе буржуазного упадка, верит: сюда «потянется все живое в литературе, все любящее жизнь и верящее в будущее». Его программа недвусмысленна: «утверждение жизни» («Воспоминания»), «ничего… антиреволюционного», «произведения антижизненные, антиобщественные и нехудожественные безусловно исключаются», «борьба за ясность и простоту языка».

Вокруг издательства объединяются И. Бунин, А. Серафимович, И. Шмелев и другие крупные русские писатели. В. Вересаев особо печется о привлечении М. Горького, ибо он писатель – «очень нужный особенно в настоящее время». А исполненные революционного пафоса горьковские «Сказки об Италии» оцениваются им как «книга великолепная». «Сколько в них света и солнца, – и физического, и духовного, и как эго нужно именно в нынешнее время». И «Сказки» выходят в числе первых книжек издательства.

В. Вересаев решительно отваживает декадентов, пытающихся проникнуть в «Книгоиздательство». Он обличает их «манерность и вычурность», низведение ими человека до уровня животного. Для В. Вересаева человек – высшее создание природы, писатель не теряет веры в светлое завтра людей.

Но в то же время в своих взглядах на искусство и действительность он нет-нет да и скатывался к аполитичности. Он порой отказывался от того искусства, что активно вмешивается в жизнь. А ведь именно за него В. Вересаев ратовал в рассказе «На эстраде». Внимание писателя сейчас привлекает другое. Весной 1913 года в Киеве он с интересом наблюдает ресторанного виолончелиста (позднее эти впечатления вылились в зарисовку «Истинный»); писателю импонирует музыкант, пренебрегающий мнением и отношением людей, в таком художнике он чувствует «товарища».

Идеал гармонического человека видится уже не в полной «бодростью, энергией и счастьем» Наташе Чекановой или «крепком, цельном, – прямо кряжистом» рабочем-революционере Тимофее Балуеве, а в «стареньком старичке» Андрее Павловиче Рамазанове, подлинную радость жизни нашедшем в слиянии с природой. Близ нее даже из «дряни, сорной травы» «получается красота» («Дедушка», 1915).

Но когда в 1917 году Россию потряс новый революционный взрыв, В. Вересаев, для которого судьба и будущее его народа всегда были важнее всех, пусть самых страстных, самых искренних жизненных и теоретических увлечений, не мог оставаться в сфере мнимозначительных морально-психологических вопросов. Как только он воочию убедился, что народ снова поднялся на борьбу, он принял в ней самое активное участие – пошел служить в советские учреждения: в 1917 году работал председателем художественно-просветительской комиссии при Совете рабочих депутатов в Москве, а в 1919 году, с переездом в Крым, – членом коллегии Наробраза в Феодосии. Еще находясь в Москве, он задумывает издание дешевой «Культурно-просветительной библиотеки».