Том 1. Повести и рассказы. Записки врача

Однако многие из вопросов, затронутых в „Записках“, не потеряли своего значения и в настоящее время. Есть ряд положений, в которых между врачом и больным происходят непрекращающиеся недоразумения; предъявляются к медицине требования, которых она еще долго не в состоянии будет удовлетворить; не определены в достаточной мере границы дозволительных опытов на живых людях; подготовка молодых врачей к самостоятельной практической деятельности все еще оставляет желать многого, что выразительно было подчеркнуто в недавнем постановлении Совнаркома. Молодые люди, избирая врачебную профессию, не имеют и отдаленного представления о характере будущей своей деятельности и о качествах, требующихся от врача. Герой моих записок, – конечно, человек, не годящиеся во врачи. Но таких много. Я знаю немало случаев, когда начинающий, прочитав мои „Записки“, отказался от намерения стать врачом. И хорошо сделал. И знаю другие случаи, когда именно чтение моей книги утвердило начинающего в решении избрать профессию врача. У такого – есть то, что нужно для врача.

Я рассказываю в своей книге о различных этапах, через которые проходил мой герой в своем отношении к медицине, – о пережитом им „нигилизме полузнайки“, о тяжелых сомнениях и разочарованиях во врачебной науке, обманувшей его ожидания, и о конечном приходе к убеждению в могучей силе науки и к горячей вере в нее. В давней полемике с критиками „Записок врача“ мне уже довелось отметить одно курьезное обстоятельство. Пишет о моей книге не врач, – и он совершенно правильно ориентируется в этих этапах, через которые молодой врач приходит к убеждению в полезности и силе врачебной науки. Пишет врач, – и в паническом профессиональном испуге он выхватывает из моей книги отдельные выражения, обсуждает, как сможет понять их „неподготовленный читатель“, и твердит о подрыве мною веры в медицину. То же повторяется и теперь. Еще совсем недавно харьковский профессор В. Коган-Ясный, рассказав в газете о двух случаях излечения тяжелых болезней, закончил свою статейку нелепейшим воззванием: „Сожгите вашу книгу отчаяния, товарищ Вересаев!“ Не вижу основания к производству подобной операции, потому что никакого отчаяния не испытываю, и могу только посоветовать профессору пообъективнее читать книги, обрекаемые на сожжение.

В предлагаемом издании книга моя значительно сокращена. Выкинут целый ряд глав, для настоящего времени потерявших значение. Я оставил, однако, главу, трактующую о частной практике врача. Проклятый рубль, непрестанно шелестевший в прежнее время между врачом и больным, в настоящее время все больше отходит в область темного прошлого. Но пусть современный читатель знает, какие уродливые для обеих сторон отношения создавал этот рубль.

Москва,

20 мая 1935 г.»

В издании 1936 года автором были сняты главы II, XV, XX, XXI, а в главах VII, VIII, X, XIX произведены сокращения. Причем в основном выбрасывались публицистические куски, что еще больше придало «Запискам врача» характер повести.

В самые последние годы жизни В. Вересаев несколько изменил свое отношение к «Запискам врача». В воспоминаниях, написанных во второй половине тридцатых годов, он заметил: «Не люблю я этой моей книги. Она написана вяло, неврастенично, плаксиво и в конце концов просто плохо. Я не отказываюсь ни от чего, что там писал, все это нужно было написать, но можно было выразить мужественнее. И лучше» («Записки врача», т. V). Эта оценка явно несправедлива, но любопытна как образец исключительной требовательности к себе писателя.

В настоящем собрании сочинений «Записки врача» печатаются по последнему прижизненному изданию полного текста книги: В. В. Вересаев. Полн. собр. соч., т. II, изд. т-во «Недра», М., 1929.

Ю. Бабушкин