Том 1

Когда пушки мои говорили с врагами как судьи,
Когда мир содрогался в хрустящих объятьях войны,
Догадайся, о чем я мечтал у лафета орудья?
О цветах полевых. Об улыбке жены.

4

Хочешь знать, почему мы навеки великими стали?
Почему нас враги ни согнуть, ни сломить не могли?
Нас никто никогда не ковал из железа и стали,
Превратила нас в сталь цель, к которой мы шли!

5

Побеждая, я умер. Я мост наводил через реку.
И по мне, как по мосту, взбежала победы заря.
Если пал человек, чтобы жизнь сохранить человеку,
Значит, верно он жил. Значит, умер не зря.

6

Если горе войны среди ночи придет к тебе на дом,
Если меч занесен над отчизны седой головой,
Будь с народом своим. Будь не ниже, не выше — будь рядом.
Нету званья в бою выше, чем рядовой!

7

Не жалей, что я умер. Я умер, себя не жалея,
За тебя и за мать, за просторы родимых полей!
Хочешь быть как отец? Стой в бою, где всего тяжелее,
И себя, если надо, как он, не жалей!

8

Кто там? Брат мой? Сестра? Кто там молча простился со мною?
Я не слышу — я мертв. Твоего я не вижу лица,
Но я верю тебе, что свой долг перед этой страною
Честно выполнишь ты, как солдат, до конца!

Редиард Киплинг {35}

(С английского)

ОБЩИЙ ИТОГ

Из департаментских песен

Далеко ушли едва ли
Мы от тех, что попирали
   Пяткой ледниковые холмы.
Тот, кто лучший лук носил, —
Всех других поработил,
   Точно так же, как сегодня мы.
Тот, кто первый в их роду
Мамонта убил на льду,
   Стал хозяином звериных троп.
Он украл чужой челнок,
Он сожрал чужой чеснок,
   Умер — и зацапал лучший гроб.
А когда какой-то гость
Вдруг принес с резьбою кость, —
   Эту кость у гостя выкрал он.
Отдал вице-королю,
И король сказал: «Хвалю!»
   Был уже тогда такой закон.
Как у нас — все шито-крыто,
Жулики и фавориты
   Ели из казенного корыта.
И секрет, что был зарыт
У подножья пирамид,
   Только в том и состоит,
Что подрядчик, хотя он
Уважал весьма закон,
   Облегчил Хеопса на мильон.
А Иосиф тоже был
Жуликом по мере сил.
   Зря, что ль, провиантом ведал оп?
Так что все, что я спою
Вам про Индию мою,
   Тыщу лет не удивляет никого, —
Так уж сделан человек.
Ныне, присно и вовек
   Царствует над миром воровство.

* СВОИ, ЧТО ЛИ, ПЕСНИ ВАМ ПЕЛ ГОМЕР?

Свои, что ли, песни вам пел Гомер?
Он брал, что плохо лежало,
И гудел их обратно, на свой манер.
Вроде меня, пожалуй.

Пастухи, торговцы и матросня
Что откуда стянул он — знали,
Но они его, как и вы — меня,
За это в шею не гнали.

Не трепались о нем, что Гомер — вор.
Не считали это виною.
Подмигнут ему — и весь разговор, —
Как у вас при встрече со мною.

ДОБРОВОЛЬНО «ПРОПАВШИЙ БЕЗ ВЕСТИ»