На синей домотканой скатертиОблюбовавшие для жилья наш домНаши храбрые книги стоят с открытым лицом,Не желая ни трусить, ни лгать. О моя мать!Я вернулся домойИз-за крепостной стены, построенной, чтобы нас сломать,Врагами нашей страны в сердце моей страны.Час ночи. Мы не гасим света.Рядом со мной лежит жена.Она беременна. ЭтоПятый месяц знаем я и она.Но мне все еще не верится. И вот я кладу руку на ее животИ слушаю, как ребенок все шевелится и шевелится:Листок на ветви деревца,Рыбка в струе ручья,Ребенок во чреве.Мой ребенок!Мать моя для моего ребенкаСвязала розовую распашонку,Она такая крошечная, что страшно трогать, —В мою ладонь вся длина,А рукава — вот такие, с ноготь!Я хочу, если это будет девочка —Так чтоб в мать, с головы до ног!А если мальчик — чтоб ростом с меня, чтоб со мною сравняться мог.Мой ребенок!Если это будет девочка, — чтоб была кареглазой, красивой.А если мальчик — пусть просто взгляд будет синий.Мой ребенок!Я не хочу, чтоб моего ребенка в двадцать на войне убивали,Если это будет мальчик.А если девочка — я не хочу, чтобы бомбы рватьсяСтали ночью над ней, погребенной в подвале!Мой ребенок!Мальчиком или девочкой, кем бы он ни былИ до скольких бы он ни дожил лет, —Я не хочу, чтоб от него тюрьмой закрыли небоТолько за то, что он за мир! за правду! за свет!Но я знаю, что если запоздает то, что люди зовут рассветом,Ты должен, ты будешь бороться, каким бы тебе ни грозили концом.Да, как видно, сейчас нелегкая должность эта,Должность — быть отцом.Час ночи. Мы не гасили огня. Я прислушиваюсь. Может, через минуту,А может, под утроОни выберут миг, ворвутся в мой дом и уведут меняВ храброй компании наших книг.И в кругу полицейских, готовых ринуться,Все-таки я повернусь и увижу с дороги,Как моя жена стоит на пороге,Как колышется платье ее и лицо ее светится,И как в ее животе, тяжелом от материнства,Мой ребенок шевелится и шевелится.Рождение