Том 1

Частная собственность носит на себе печать римской рассудочности и германской сентиментальности. Поучительно будет провести здесь параллель между этими обоими полюсами развития одного и того же института. Это нам поможет при решении обсуждаемой политической проблемы.

Римляне, собственно, впервые разработали право частной собственности, абстрактное право, частное право, право абстрактной личности. Римское частное право есть частное право в его классическом выражении. Но мы нигде не находим у римлян, чтобы право частной собственности мистифицировалось, как это имело место у германцев. Это право также нигде не становится государственным правом.

Право частной собственности есть jus utendi et abutendi^{106}, право произвольного обращения с вещью. Главный интерес римлян направлен на развитие и определение тех отношений, которые являются абстрактными отношениями частной собственности. Собственное основание частной собственности, владение, берётся как факт, как необъяснимый факт, а не как право. Лишь благодаря юридическим определениям, которые общество даёт фактическому владению, последнее приобретает качество правового владения, частной собственности.

Что касается связи между политическим строем и частной собственностью у римлян, то она выражается в следующем:

1) Человек (в качестве раба), как это имело место у древних народов вообще, является предметом частной собственности.

Тут нет ничего специфически римского.

2) С завоёванными странами обращаются как с частной собственностью, по отношению к ним применяется jus utendi et abutendi.

3) В самой римской истории выступает борьба между бедными и богатыми (патрициями и плебеями и т. д.).

Впрочем, у римлян, как у древних классических народов вообще, частная собственность в целом проявляет себя по отношению к толпе в качестве общественной собственности: либо, как в хорошие времена, в виде затрат на поддержание внешнего блеска республики, либо в виде учреждений, имеющих характер роскоши и служащих всеобщему благу (бань и т. д.).

Применяемый там способ объяснения рабства заключается в том, что рабство рассматривается как право войны, как право захвата: люди, политическое существование которых уничтожено, в силу этого и становятся рабами.

Мы особенно подчёркиваем здесь три пункта, характеризующие отличие римлян от германцев:

1) Власть императора была не властью частной собственности, а суверенитетом эмпирической воли как таковой, суверенитетом, который отнюдь не рассматривал частную собственность как связь между собой и своими подданными, а, напротив, распоряжался произвольно частной собственностью, как и всеми остальными социальными благами. Императорская власть была поэтому лишь фактически наследственной. Хотя своего высшего развития право частной собственности, частное право, достигло в императорский период, но развитие этой частной собственности явилось, скорее, следствием политического разложения, а не политическое разложение явилось следствием развития права частной собственности. К тому же, в Риме государственное право, находившееся в процессе разложения, было упразднено как раз к тому моменту, когда частное право достигло своего высшего расцвета. В Германии же дело обстояло наоборот.

2) Государственные чины никогда не являлись в Риме наследственными, т. е. частная собственность не являлась господствующей государственной категорией.

3) В противоположность германскому майорату и т. д. в Риме свобода завещания является результатом частной собственности. В этой последней противоположности заключается все различие между римским и германским типом развития частной собственности.

(В майорате тот факт, что частная собственность есть отношение к государственной функции, принимает такую форму, согласно которой государственное бытие есть свойство, акциденция непосредственной частной собственности, землевладения. На крайней своей вершине государство, таким образом, выступает как частная собственность, между тем как частная собственность должна была бы выступать здесь как государственная собственность. Вместо того чтобы сделать частную собственность качеством гражданина, Гегель делает политическое гражданство, государственное бытие и государственное умонастроение качеством частной собственности.)