Толстолоб

- Я сказал, что, возможно, мы оставим тебя в живых, - объяснил Боллз эту нестыковку визжащей, рыдающей и трясущейся девке, нанося ей на живот длинные глубокие порезы. Затем, гогоча, он принялся резать ее женские места, от чего она вся задергалась, а затем он скальпировал ее.

- О, какого черта? - сказал он и захохотал так, будто хотел разбудить всех мертвецов на местном кладбище. Дикки перестал дрочить и выпустил длинную струю мочи в лицо городскому парню, а Боллз между тем принялся отрезать у девки ее большие сиськи. Он напялил скальп на голову городскому парню, а отрезанные сиськи засунул ему под его гомосяцкую рубшку на пуговицах от «Кристиан Диор», воскликнув:

- Представляю, какое выражение будет у того бедолаги, который найдет их, Дикки! Девкины волосы, сиськи и висящий член!

Да уж, Тритт Боллз Коннер был в тот день в настоящем ударе! Прежде чем вернуться к «Эль Камино», он навалил большую кучу после здорового деревенского обеда из картошки с мясом на то, что осталось от девки, и, конечно же, вытер себе задницу ее коммуняцкой футболкой. Да уж, в тот день они повеселились от души. От души.

Теперь они сидели вдвоем в Закусочной Чака, по-прежнему жутко скучая над огромными тарелками с яичницей с фаршем, гадая, чем они будут заниматься весь день, потому что было еще только утро. Закусочная Чака была люнтвилльской забегаловкой - хорошая жрачка за хорошую цену. Но сейчас здесь почти никого не было, только какой-то старый хрыч, лопающий у стойки кофе с пончиками, да толстая телка-оборвашка с растрепанными волосами, в шлепанцах, шортах и футболке, которая была бы впору слонику Дамбо. Она поедала уже вторую порцию яичницы с фаршем, как натуральный робот. Но Боллз и Дикки не обращали на нее особого внимания, потому что она была жирной, ее ягодицы свисали по бокам стула, будто это был мешок с семенами, а брюхо у нее было, как у коровы. Поэтому Боллз игнорировал ее, погрузившись в раздумья.

- Черт, самогонных рейсов нет, развлечься не с кем, едрен батон. Что будем сегодня делать, Дикки?

- Не знаю, - ответил Дикки с набитым яичницей ртом. В закусочной Чака готовили отличную яичницу с фаршем.

- Я в том смысле, что я терпеть не могу скучать, Дикки. Мы же молодые, здоровые парни, а нам нечем заняться в такое прекрасное утро.

Дикки согласно кивнул, засовывая себе в рот вилку с очередной порцией фарша.

Боллз наклонился вперед:

- И вот что я скажу тебе, Дикки, я трахаться хочу, что мочи нет! У меня «стояк» с тех пор, как я проснулся. Едрен батон. Клянусь, я оттрахал бы даже эту тарелку с яичницей.

О, не делай этого! - подумал Дикки Кодилл. Тритт Боллз Коннер был способен на что угодно.

- Черт, я мог даже трахнуть ту толстуху, сидящую у прилавка.

Дикки выпучил глаза.

- Ее? Да ты шутишь, мужик! Она же размером с дом!

Боллз поморщил нос.

- Поэтому вот, что мы сделаем. Подождем, когда она доест, а потом заманим ее к нам в машину!

Едрен батон, - подумал Дикки. Так рано утром нам не нужно этого дерьма.

Но им пришлось подождать, потому что девка заказала себе еще одну порцию яичницы с фаршем!

Ей понадобилось какое-то время, чтобы все доесть, но закончив, она спрыгнула со стула, как поддон с кирпичами и направилась к выходу.

- Эй, вот это красотка! - воскликнул Боллз. - Похоже, ты уходишь одновременно с нами! Как насчет того, чтобы мы подвезли тебя?

Ее заплывшее жиром лицо растянулось в улыбке, будто ей по-настоящему польстило то, что Боллз назвал ее «красоткой», и она просто сказала:

- Конечно, мальчики!

Этого было достаточно. Не прошло и десяти минут, как Дикки въезжал в очередную лощину возле реки. Боллз уже вырубил толстуху самодельным домкратом, и они вытащили ее из машины.

- Черт, Дикки! - заметил Боллз. - Она весит больше, чем движок от твоей тачки!

- Точно, - согласился Дикки, волоча ее в другой конец лощины. Затем они подняли ее на ноги, и Боллз привязал ее к дереву. Он по-быстрому помочился ей на ноги и проинструктировал Дикки:

- Тащи мою ореховую рукоятку от кайла, Дикки!

Дикки так и сделал и передал указанную ореховую рукоятку от кайла Боллзу, который стоял, усмехался и ждал, когда толстуха полностью придет в себя.

- Черт, Дикки! Зуб даю, она съедает за обедом столько, что можно наполнить свиное корыто!

- Похоже на то, Боллз, - неохотно согласился Дикки.

А когда она полностью пришла в себя, Боллз размахнулся и...

Шмяк!

... врезал со всей силы рукояткой от кайла ей по животу. Звук был, будто кто-то ударил корову. Боллз делал это снова и снова. На третий раз жирное лицо толстухи побелело, она бросилась вперед, насколько позволяли веревки, и исторгла из себя рвоту, натуральным фонтаном, прямо там, в лощине. Вся стряпня вышла наружу, выстрелив из нее как минимум на три фута. Еды было действительно очень много!

- Черт, Дикки! Видишь, сколько блевотины из нее вышло!

- Вижу, Боллз, - тоже без особого удовольствия произнес Дикки.

- Черт! Посмотри на всю эту яичницу с фаршем, которую она выблевала! Поверить не могу! Она же ест за десятерых!